* * *
Из берегов выходит лето,
И солнце вновь пустило корни.
Я сдачу с утренней газеты
Бросаю в утреннее море.
Летает солнечная стружка.
К вокзалу, тонущему в астрах,
Бежит английская старушка,
Не завершив английский завтрак.
Мне тоже нужен этот поезд,
Но я пока пакую вещи.
Шесть фунтов в сумочку на пояс,
Шесть фантиков в рюкзак заплечный.
За две минуты до отбытья
Я нахожу себя в вагоне.
А ты еще успел бы выпить
Полчашки кофе на перроне.
* * *
Мы — стекла одного окна.
Тебе — ветра, мне — занавеска.
И мне не быть твоей невестой.
Нас разделяет глубина
Окна.
* * *
Ну, жирафствуй! Я в наш город вернулась!
Я смешная в этой кожаной куртке.
Из-под ног выскакивают кулицы
И вспархивают переутки.
Мы живем в Москве, мы — москиты,
Впившиеся в Красную лошадь.
Оставляю все медвери открытыми,
И волкна тоже.
Я на зебрах не пишу свое кредо,
Лишь на заячьих листочках капустных.
Мы змеемся каждую среду,
Но зато по четвергам нам мангрустно.
Раньше буйвольски хотелось анархий,
А теперь глаза от кротости узкие.
Расскажи мне про мои щеки хомягкие
На языке кенгурусском.
* * *
Известен утренний прогноз,
И без зонта не выйти на люди.
Еще не кончен сенокос,
А я люблю тебя без памяти.
Ни одному из прошлых дней
Теперь я больше не помещица,
Они уже не спят во мне,
Не снятся мне и не мерещатся.
А ты опять косил траву,
Косил так счастливо и запросто,
Как будто я с тобой живу,
Уже давно, с шестого августа.
И ножки срезанных грибов
Одни на свете нам свидетели,
И ты чуть выше, чем любовь,
А я чуть меньше, чем столетие.
* * *
Я выверяла все поступки,
Я так скупилась на ошибки,
Что если вдруг тянула руки,
То лишь в Макдональдсе к сушилке.
Но он повел меня на митинг,
Потом в метро, потом под зонтик,
Не говоря ни извините,
Ни, разумеется, позвольте.
И я смеялась очень нервно,
А он смеялся симпатично.
Он так смеялся, глядя в небо,
Что даже вылетела птичка.
Был день так долог, путь так труден,
Что уронив за ванну мыло,
Я вдруг решила — будь, что будет.
И вправду — было, то что было.
* * *
Мужчина в поиске смысла,
Женщина, лишенная смысла,
Они встречают друг друга
В последние числа.
Они заходят в троллейбус
Медленно, как космонавты,
Они в состоянии правды
Смотрят в окно на город.
Они выбирают улицы,
И ходят то там, то тут.
Они никогда не целуются,
Они никогда не умрут.
* * *
Когда зима, то по дороге в школу
Еще темно, и колокол звонит,
И мальчик бьет портфелем по ноге
То маму, то себя попеременно.
Они вдвоем бегут на остановку,
И между ними теплится портфель,
Который бьется в темноте, как колокол.
И если так и вправду где-то было,
То значит, что и ты ко мне придешь.
Ты встанешь на пороге, как корабль,
Я посчитаю волосы твои,
Чтобы узнать досрочно, до которых
считать умеет Бог, который создал
три четверти сегодняшнего дня,
промокший шарф, растаявшую шапку.
А через час наш ЖЭК отключит воду,
И стоя на пороге без воды,
С прямыми спинами, с горящей люстрой,
С заснеженными лицами, кто в платье,
Кто в свитере, кто ждал, кто так и знал,
Что стены между нами незаметно,
Без лишних слов обрушатся на нас,
И к сентябрю засыпят нас по брови.
Мы сделаемся ясными друг другу.
Ты сваришь кофе, так пройдет еще
Полгода, и твои простые руки
Привыкнут ко всему простому в доме.
Ты будешь знать, где соль и лейкопластырь,
И выходя в июне на балкон,
Ты будешь ставить пепельницу на
Промокшее сиденье скоростного
Высокогорного велосипеда.
И лыжи будут падать по одной
К тебе на отрешенные ладони.
Однажды ты проснешься, и в холодном
поту ты скажешь Аня, я скажу…
ты скажешь Аня, я скажу — вот мама,
вот президент, вот наш сосед из пятой
квартиры в ожерелье из прищепок,
ты скажешь Аня, я скажу — однажды,
разбуженный виной, прибитый потом,
к затихшей коже, к теплым волосам,
ты спросишь: ГДЕ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ЛЮДИ?
И я отвечу, что когда зима,
Под козырьком прозрачной остановки
Еще темно, и только ранний ветер
Сдувает снег с заснеженных тетрадей,
И мальчик смотрит сквозь прозрачный нос,
И видит подъезжающий троллейбус,
И мама красит губы в темноте,
Ты не пришел, не думал приходить,
Ты ни за что на свете не пришел бы
Без полбуханки Рижского и спичек
За пазухой советского пальто.
Читать дальше