Джеймс Джойс - Стихотворения

— Откуда? — спросил Пулбег. — На полпенни хлебелого,
Donnez moi добычу, деньгу, гибель-голоду,
Фингал Мак Оскар Онизин Баржарс Бонифас —
Вот мой старый норвежливый прозвище,
И я сам пренорважный треска!
(Припев) Норвежский верблюд
Из тресковых блюд!

Дальше, Хости, дальше же, черт тебя! Поносную Песню —
Всем-Песням пой!
И, как говорят, оросив кустарники,
Или — как пишет «Роддом трибьюн» — побывав
в обезьяннике,
Наш хвалебный хапуга Хамфари
У горничной взял ее,
(Припев) Он взял ее
Девственное!

И не стыдно, безмозглый философер,
Бросаться на даму, как дикий зверь?
Даже в нашем зверинце допотопноем
Другого такого найти нелегко:
(Припев) Ирвикер и К°
Стар, как Ноев ко…

Он подпрыгивал у памятника Веллингтотону,
Наш скакуннейший гиппопотамумунс,
А потом сел в онанизменный омнибус
И расстрелян был по суду:
(Припев) Дыра на заду,
Шесть лет в аду!

Ах, как жаль его бебе-дных сиротушек
И фра-фрау его достозаконную,
Все вокруг нее полнится слухами —
Слуховертки свисают с дерев,
(Припев) Хуховертки с дерев
Вопят, озверев:

Аноним! Моисей! Псевдодант! Шайкеспауэр!
Мы устроим концерт контрабандных ирландцев
и массовый митинг,
Отпоем пан-ехидно борца скандинашего,
Похороним его скандебобером
Вместе с глухонемыми датчанами,
(Припев) С чертями, с датчанками
И их останками.

И вся королевская конница
Шарлатая-Болтая сторонится —
Пока не ослепли ни в Эйре, ни в пекле,
Чтоб Каина воскрешать!
ЧТОБ КАИНА ВОСКРЕШАТЬ!

Three quarks for Muster Mark!
Sure he hasn't got much of a bark
And sure any he has it's all beside the mark.
But O, Wreneagle Almighty, wouldn't un be a sky of a lark
To see that old buzzurd whooping about for uns shirt
in the dark
And he hunting round for uns speckled trousers around
by Palmerstown Park?
Hohohoho, moulty Mark!
You're the rummest old rooster ever flopped out
of a Noah's ark
And you think you're cock of the wark.
Fowls, up! Tristy's the spry young spark
That'll tread her and wed her and bed her and red her
Without ever winking the tail of a feather
And that's how that chap's going to make his money
and mark!

«Эй, три кварка для мастера Марка!» —
Верно, выглядит он не особенно ярко,
И повадки его, как у сына кухарки,
Но Всептичий Господь и ему шлет в утеху подарки.
Глянь на старого дурня, что в тлеющем свете огарка,
Без портков и рубахи бредет в Палмерстоунском
парке,
О-хо-хо, выпьем, что ли, по чарке,
О пропойнейший из забулдыг, кто когда-либо выпал
из Ноевой Барки.
Хвост раздув, как бойцовый петух в зоопарке,
Брызжа искрами юности, как в кочегарке,
Он кричит: «Просыпайтесь, цесарки,
Разложу вас, ублажу вас, орошу вас — и всем
будет жарко!»
Вот как этот проныра растит капитал, не теряя своей
высшей марки.

Сумерки.
Закат догорел.
Скоро взойдет луна.
Бледно-зеленый свет фонарей.
Музыка из окна.

Женские пальцы.
Седой рояль.
Клавиш точеных ряд.
Радость, страдание и печаль —
Теплой волною — в сад.

Полные тайной боли глаза.
Тканей голубизна.
В бледно-зеленые небеса
Тихо идет луна.

Вечерний сумрак — аметист —
Уходит в синеву.
И фонаря зеленый дым
Стекает сквозь листву.

Рояль старинный зазвучит
Спокойно и легко.
Над клавиш желтой чередой
Склоняется лицо.

Ее движенья, мысли, взгляд
Блуждают.
Чистый лист исчезнет в темной синеве,
Как в море — аметист.

Повсюду — тьма. Повсюду — тишина.
Но где-то под беззвездным сводом ночи
Трепещет все пронзительней и звонче
Далекой арфы тонкая струна.

О чем поет она?

Она поет: «Любовь, ты посмотри,
Дома и вещи, люди и природа —
Все жаждет только одного: восхода.
Скорей ворота настежь отвори
Для ласточек зари.

Мы молимся тебе, Любовь! Внемли»;
И внемлет им Любовь в ночи безлунной.
Так пусть не затихает голос струнный
И там, в небесной огненной дали,
И здесь, в глуши земли.

Запад стих, потемнев.
Первой звезды восход.
Льется чей-то напев
Возле твоих ворот.
И шепчешь ты в тишине:
«О, кто там спешит ко мне?»