Уильям Блейк - Стихотворения

И нехристь — тоже человек,
И в том любви залог:
Где Мир, Смиренье и Любовь —
Там, ведомо, сам Бог.

Добро, Терпимость, Мир, Любовь
В несчастье мы зовем
И сим достоинствам святым
Возносим наш псалом.

Добро, Терпимость, Мир, Любовь —
Всё это Бог Благой;
Добро, Терпимость, Мир, Любовь —
Всё это мы с тобой!

Ведь наше сердце у Добра,
Терпимость льет наш свет.
Святой наш образ у Любви —
И Мир, как мы, одет.

Мы — люди, жители земли,
В несчастье все зовем
Добро, Терпимость, Мир, Любовь
Во образе людском!

О если б образ наш святой
Любой в любом берег!
Где Мир, Терпимость и Любовь —
Там, собственно, и Бог!

'Twas on a Holy Thursday, their innocent faces clean,
The children walking two and two, in red and blue and green,
Grey-headed beadles walk'd before, with wands as white as snow,
Till into the high dome of Paul's they like Thames' waters flow.

О what a multitude they seem'd, these flowers of London town!
Seated in companies they sit with radiance all their own.
The hum of multitudes was there, but multitudes of lambs,
Thousands of little boys and girls raising their innocent hands.

Now like a mighty wind they raise to Heaven the voice of song,
Or like harmonious thunderings the seats of Heaven among.
Beneath them sit the aged men, wise guardians of the poor;
Then cherish pity, lest you drive an angel from your door.

Они проходят по два в ряд — сама Невинность с ними!
Они идут, лаская взгляд одежками цветными.
Седые старцы впереди, чья кожа — жестче пемзы.
Толпа вливается в собор, как будто воды Темзы.

Какие россыпи цветов — зеленый, синий, красный!
Откуда в Англии они — в туманной и ненастной?
Услышишь — галками галдят, присмотришься — ягнята;
Обряд свершается святой, и сами дети святы.

Вот вихрем пенье поднялось и в небо полетело.
Гром чистогласный огласил церковные приделы.
И старцы, мудры и щедры, душой взмывают к Богу.
Даянье — благо; не гони просителя с порога.

И вот настал Святой Четверг — колонною несметной
Шагают дети парами в одежде разноцветной.
К Святому Павлу их ведут наставники седые —
Как будто Темза потекла под купола святые.

О сколько, Лондон, ты таишь цветов дикорастущих,
В невинных личиках своих сияние несущих!
И гул под сводами стоит — то агнцы Бога просят
И тысячи невинных рук они горе возносят.

Единым духом, словно вихрь, взмывает песнопенье —
И словно дружный гром, грядет в Небесные Владенья!
А вы, заступники сирот, добро свое творите —
Стучащегося ангела с порога не гоните.

Как на цвета в Святой четверг процессия щедра!
Идет в зеленом, в голубом и в красном детвора.
А белый посох так хорош в руках у старика.
В собор Святого Павла к нам течет сия река.

Сдается мне, в глазах рябит от лондонских цветов;
Особый цвет, лучистый свет пролиться в мир готов.
Ручонки хлопают вокруг среди благих вестей;
Как Божьих агнцев не принять за множество детей?

Гром этих нежных голосов над миром не затих;
Могучий ветер к небесам возносится от них,
Сидят седые мастера богоугодных дел.
Прогонишь бедного, а с ним твой ангел отлетел.

Куда идут ряды детей, умытых, чистых, ясных,
В нарядных платьях — голубых, зеленых, синих, красных?
Седые дядьки впереди. Толпа течет под своды
Святого Павла, в гулкий храм, шумя, как Темзы воды.

Какое множество детей — твоих цветов, столица!
Они сидят над рядом ряд, и светятся их лица.
Растет в соборе смутный шум, невинный гул ягнят.
Ладони подняты у всех, и голоса звенят.

Как буря, пенье их летит вверх из пределов тесных,
Гремит, как гармоничный гром среди высот небесных.
Седые пастыри внизу. Лелейте же сирот,
Чтоб добрый ангел не ушел от запертых ворот.

The sun descending in the west,
The evening star does shine;
The birds are silent in their nest,
And I must seek for mine.
The moon, like a flower,
In heaven's high bower,
With silent delight
Sits and smiles on the night.