Уильям Блейк - Стихотворения

Whate'er is done to her she cannot know,
And if you'll ask her she will swear it so.
Whether 'tis good or evil none's to blame:
No one can take the pride, no one the shame.

Содеяли с нею добро или зло?
Не знает сама; безмятежно чело.
И некому это поставить в укор:
Ничья тут заслуга, ничей тут позор.

To find the Western path,
Right thro' the Gates of Wrath
I urge my way;
Sweet Mercy leads me on
With soft repentant moan:
I see the break of day.

The war of swords and spears,
Melted by dewy tears,
Exhales on high;
The Sun is freed from fears,
And with soft grateful tears
Ascends the sky.

Ища тропинки на Закат,
Пространством тесным Гневных Врат
Я бодро прохожу.
И жалость кроткая меня
Ведет, в раскаянье стеня.
Я проблеск дня слежу.

Мечей и копий гаснет бой
Рассветной раннею порой,
Залит слезами, как росой.
И солнце, в радостных слезах,
Преодолев свой тяжкий страх,
Сияет ярко в небесах.

'Now Art has lost its mental charms
France shall subdue the world in arms.'
So spoke an Angel at my birth;
Then said 'Descend thou upon earth;
Renew the Arts on Britain's shore,
And France shall fall down and adore.
With works of art their armies meet
And War shall sink beneath thy feet.
But if thy nation Arts refuse,
And if they scorn the immortal Muse,
France shall the arts of peace restore
And save thee from the ungrateful shore.'

Spirit who lov'st Britannia's Isle
Round which the fiends of commerce smile —

Утратило искусство свой
Пленительный духовный строй,
Теперь им заправляет Галл, —
Так добрый ангел мне сказал. —
Но ты, продолжил он, рожден
Вернуть искусство в Альбион.
Пойдут искусства рать на рать —
И галльскому — не устоять.
Но если Франции отдашь
Победу — то искусств шабаш
Охватит целый материк,
И там сочтут, что ты велик...

Мой дух, надежда Альбиона,
Заулыбался чуть смущенно...

I mock thee not, though I by thee am mocked;
Thou cal'st me madman, but I call thee blockhead.

Пусть обо мне ты распускаешь ложь,
Я над тобою не глумлюсь тайком.
Пусть сумасшедшим ты меня зовешь,
Тебя зову я только дураком.

Here lies John Trot, the friend of all mankind:
He has not left one enemy behind.
Friends were quite hard to find, old authors say;
But now they stand in everybody's way.

Ни одного врага всеобщий друг, Джон Трот,
Оставить не сумел у Вечности Ворот.
«Друг — редкость!» — мыслили так древние в тревоге.
Теперь друзья стоят всем поперек дороги.

I was buried near this dyke,
That my friends may weep as much as they like.

Я погребен у городской канавы водосточной,
Чтоб слезы лить могли друзья и днем и еженощно.

My title as a genius thus is prov'd:
Not prais'd by Hayley, nor by Flaxman lov'd.

Теперь попробуйте сказать, что я не гениален:
Флексманом я не любим, Хейли — не захвален.

Grown old in Love from Seven till Seven times Seven
i oft have wish'd for Hell, for Ease from Heaven.

Всю жизнь любовью пламенной сгорая,
Мечтал я в ад попасть, чтоб отдохнуть от рая.

All pictures that's panted with sense and with thought
Are panted by madmen, as sure as a groat;
For the greater the fool is the pencil more blest,
As when they are drunk they always pant best.
They never can Raphael it, Fuseli it, nor Blake it;
If they can't see an outline, pray how can they make it?
When men will draw outlines begin you to jaw them;
Madmen see outlines and therefore they draw them.

Чувства и мысли в картине нашедший
Смекнет, что ее написал сумасшедший.
Чем больше дурак — тем острее наитье.
Блажен карандаш, если дурень — в подпитье.
Кто контур не видит — не может его рисовать,
Ни рафаэлить, ни фюзелить, ни блейковать.
За контурный метод вы рады художника съесть,
Но контуры видит безумец и пишет как есть.