Эдуард Лимонов - Стихотворения

Смерть и Любовь над миром царят,
Только Любовь и Смерть.
И потому Блядь и Солдат
Нам подпирают твердь

неба. Горячие их тела
(он — мускулистый, она — бела,
так никого и не родила,
но каждому мясо своё дала),

переплелись и пульсируют вместе.
Ей — безнадёжной неверной невесте —
В тело безумное сперму льёт,
Зная, что смерть там она найдёт.

У Бляди мокрый язык шершав.
В щели её огонь,
Солдат, отрубатель и рук, и глав,
Он семя в неё как конь…

Она ему гладит затылок,
И он извивается пылок…

Когда себя введу
в твой молодой канал
И на стене в аду
(а ад кромешно ал)
тебя собой распял
скользил и воспарял

И горечь на губах
и твой ночной живот
и думаешь в потьмах:
«ну и случилось, вот.»

Принцем Тамино, с винтовкой и ранцем
Немец австрийский Гитлер с румянцем
По полю французскому славно шагал
Но под атаку газов попал

«Кози фан тутте». «Ди Зауберфлёте»
Австрийского немца моцартовы ноты
Ездил в Париж. Жил полжизни в каретах
Музыку сфер записал он в дуэтах

Курфюрсты. Эрцгерцоги. Клары. Кораллы
Наци вина нацедили в бокалы
Гомо-фашисты, Эрнст-Ремы и гомо
Имя Моцарта фашистам знакомо.

Будь я эсэсовцем юным и смелым
Слушал бы я Фьердилидж с Дорабеллой
Два офицера: Гульельмо, Феррандо
Их Муссолини прислал контрабандо
Двух итальянцев, — штабистов смешливых
В наши кафе кобылиц боязливых

Как я люблю тебя Моцарт-товарищ,
Гитлер-товарищ — не переваришь,
Гитлер амиго принцем Тамино
Нежно рисует домы в руино…

Тюремный день турусами шурша
Уж начался, и едет не спеша
Газету принесли… Стучат ключом
Лекарства что прописаны врачом
Сложив в бумажку, нам суют в кормушку
Вторую чаем вспененную кружку
Я допиваю. День пошел баржою
Если тюрьму можно назвать рекою

Отель Лефортово, военные погоны
И стоны, стоны, стоны, стоны
Души, здесь похороненной живьем
«Как Вы мсье?» мне «человек с ружьем»
Вопрос лукавый задает, он лыс
Сей младший лейтенант и вправду лис

Он тонкий лис, перловкой и морковкой
Его рубаха пахнет, он с золовкой
До «Бауманской» ехал поутру…
«Я — все нормально, скоро не помру
Назло Вам проживу еще лет триста»
— Звучит ответ философа-фашиста

Философ гриву отпустил как мог
В кормушку он смеется и плюется
Он отжимается, он не сдается
«Он супермен», сказал бы педагог
Он высший сорт, он — экстра, мега-стар
А младший лейтенант — он русский самовар

Страшно проснулся: пустая тюрьма
Утром проснулся рано
А под ногами с крутого холма
…Бактрия и Согдиана

Желтые обе. Милые две
Родины у султана
Бактрия — словно бы грива на льве
Дождь золотой — Согдиана

Я не доставлю Вам… я не умру
Как лепестки из фонтана
Нежно стучат о земную кору
…Бактрия …Согдиана

Ты пишешь письмо мне
А адрес прост: каракули крупного плана
Азия — где небеса купорос
Бактрия. Согдиана.

Будет полет золотых орлов
Хоть соль будут лить на рану
Пока не увижу с высоких холмов
Бактрию и Согдиану

Тюрьма шумит от двери до двора
С утра вползает влажная жара
И выползает мокрый влажный зверь
Чтобы в окно протиснуться теперь

Тюрьма гудит, кричит и говорит
Тюрьма ключами ковано стучит
На суд-допрос, на бледный Страшный Суд
Нас пацанов испуганных влекут

Тюрьма живет вся мокрая внутри
В тюрьме не гаснут никогда, смотри!..
В тюрьме ни девок нет ни тишины
Зато какие здесь большие сны!

Тюрьма как мамка, матка горяча
Тюрьма родит, натужная, кряхча
И изрыгает мокрый, мертвый плод
Тюрьма над нами сладостно поет!

«Ву-у-у-у! Сву-у-у-у! У-ааа!
Ты мой пацан, ты мой, а я мертва
На суд-допрос, на бледный Страшный Суд
Тебя пацан, вставай пацан, зов-уут!»