Эдуард Лимонов - Стихотворения

Кровавая луна над городами
Бактериями станем. станем вшами

А я люблю кровавую луну
В развалинах и впадинах страну

С диктатором — интеллигентом строгим
Хорошим — только сбившимся с дороги

Прекрасным — но имевшим жизнь плохую
Поэтому и льющим кровь людскую

Под пальмами вся та ж тоска и скука
И смерть скушна как каменная бука

Ребенок увидал из лимузина
Большая бука села как корзина

На возвышенной северной скале
Диктатора ребенок на Земле

Имеет нерешенные вопросы
Вокруг него солдаты красноносы

И ветер с моря шевелит бананы
А жители глядятся как цыганы

И верхний свет. И вспененное море
И бука — знак войны что будет вскоре

В темном саду лежал апельсин
На деревянном столе
(Руки и ноги были во мгле
у женщин и у мужчин)

Сплетаясь с моей прихотливой судьбой
Шар возлежал тугой
Сзади судьба моя как сатин
Оттеняла собой апельсин

Когда-то я молод был. И у вокзала
Вместе со мною она стояла
Держа в руке столь забавный плод
Выпуклым был живот

«Довольно выпуклы вы и манерны
Так я сказал с придыханием серным
И высоки и совсем худы
Пьете много воды…»

«Животик всегда выступает вперед
У тех кто игриво живет
У тех кто играется всякий день
Часто под глазом тень»

Это так мне она отвечала
Та чудесная дама вокзала
Проживавшая в прошлые века
Для судьбы и забав человека

— Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет

Хоть я и не люблю балета
В одной из секций туалета
Любимый встречу мне назначил
Где джентльмен себя разрачил
Там где всегда вода журчит
В антракт свиданье предстоит

— А я иду из-за буфета
Шампанское и шок. конфета
Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет

Пойдем пойдем чего упрямиться
Там Чайковский ниткой тянется
Там музыка грохочет громыхает
И некрасивая красавица летает

У ней черты напряжены
Как бы при чтеньи «Мира и войны»

Балета бездна поглощает зрителей
Как звери поглощают укротителей

Пойдем посмотрим на балет
Один лишь раз за много лет

Там и ничтожному и ложному
Во фраке юноше тревожному

Наполненному шепотом и криками
Исколотому внутренними пиками
Откроется какая-то педаль
И ничего и никого не жаль
Резиновая грязная педаль
заполнила у юношества даль

Глядя балет я вспомню есть Уайльд
Оскар и иллюстрации Бердслея
Как после грубо пошло Саломея,
В Америке заплевывать асфальт

Пойдем ей Богу поглядим балет
Пойдем вдвоем чего же нет

Осень. Холодно. Капают листья
В рощах ходят холодные старики
Я чувствую меня гимназистом средней руки
И у рук ветер дергает кисти
А ближние вершины гор далеки

Теплое дыхание твое. Где оно?
Вы разлюбили меня на пустой белый свет
А глупый слепой белый свет без демона
Страшного и прекрасного волосистого облика нет

Не сияют очи. Не бегут напрасно
Очей лиловые — его ручьи
Жизнь не прошла но стало беспощадно ясно
Что мы ничьи и Вы ничьи

Так чего же Вы голову клоните к чаю
Я делаю вид что я не замечаю
Как грустней от встречи к встрече твои черты
Что уже видела когда-то гордая ты

Мир тебя заставил искалечиться
Ну что передо мной ты говоришь
Куда ни едешь а нигде не лечится
Милан ли то. Нью-Йорк. Париж.

Везде ты чувствуешь что грудь тесна и солнца мало
И говоришь внезапно «Все пропало!»
Не плачешь но сидишь в очках
Стеклом скрывая темным страх
Скрывая глаз во что попало

Поникли серые твои жемчужины
Сейчас в них боль и стыд кусками
Какими были юными и нужными
Но мы копаем ямы сами

Я изменился. душа изменилась
Что-то прошло. Словно только приснилось

Помню в зимний морозный день
Было учиться стихам не лень