Мария Вега - Ночной корабль - Стихотворения и письма

Париж молчит. Париж уснул.
Идет немецкий караул,
Стучит во мраке каблуками…
И темнота, и тишина…
И все же ночь пьяным-пьяна,
Ночь, процветает кабаками.
Над входом – черное сукно,
За входом – свечи и вино,
Лакеев быстрое скольженье,
И лучшая из всех минут,
Которую зовут и ждут, –
Минута головокруженья.
Они пришли сюда втроем.
Им нравится играть с огнем:
Для виду взяв по рюмке водки,
Они усвоили устав,
Друг другу тайно передав
Распоряжения и сводки.
Кругом – мундиры, блеск погон,
Речь иностранная и звон
Бокалов с пеною Моэта.
За тостом, вперебивку, тост:
– Чтоб перешли такой-то мост
Семь эшелонов в час рассвета!
– Смерть партизанам! Всех стереть!
Развеять вражескую сеть,
Что в спину бьет без передышки… –
В углу смеются: до зари
Тот мост взорвут вот эти три
Еще безусые мальчишки.
Вот эти три, что, сидя в ряд,
По-русски громко говорят,
Смеясь, разыгрывают пьяных:
– Ха-ха! – и галстук на боку,
Но по-солдатски, начеку,
Трезвы, револьверы в карманах.
Часы спешат, часы бегут,
Часы разведчику не лгут,
Минут едва-едва осталось…
Втроем встают. Втроем ушли.
А скрипка всхлипнула вдали,
Как будто с сыном мать прощалась.
– Не отставай, иди скорей! –
Но слишком много здесь дверей,
Все в черных сукнах, все похожи.
Где выход?.. За которой вход?..
– Налево! Вправо! Вот он, вот!.. –
Спешили, спорили, и что же?
Навстречу, перерезав путь,
Два офицера. Прямо в грудь
Толкнули, хлопнули по спинам:
– Ты здесь хозяин или я?
А ну-ка, русская свинья,
Посторонись и дай пройти нам.
Тебе давно пора понять:
Россию мы, за пядью пядь,
С лица земли почти что стерли.
Нам пыл ее дано пресечь,
А ей навек в болото лечь
С мечом германским в мертвом горле.
Пока ты цел, пока ты жив,
Долой с дороги, грязный скиф,
Когда проходит победитель…

Кирилл молчал. А перед ним
Качался, сквозь сигарный дым.
Забрызганный шампанским китель
С крестом железным. Закипев,
Бичом хлестнул по сердцу гнев.
Взведен курок. Сухой щелчок
Сукно зеленое обжег,
Но пуля тела не задела.
Оскален бранью вражий рот…
Соломинкой в круговорот
Судьба, сорвавшись, полетела.
И вот нежданно никого
И ничего вокруг него,
В далеких залах суматоха,
А здесь пустая тишина.
Лишь из-под черного сукна
Лакей бормочет: – Дело плохо.
Ведь это… это сам майор…
Бегите через задний двор,
Никто вас ночью не разыщет!.. –
Товарищей и след простыл,
Как в воду канули. Но был
Один на тысячу Радищев.
И он сказал: – Я виноват,
Что промахнулся. Я солдат
И должен отвечать за промах…

*
В стекле зеркал обратный бег
Стенных часов в глубокий снег,
В далекий век… О вихрь знакомых
Событий, слов, видений, дум…
Сбежались люди. Крики, шум,
И лязг наручников, и снова
Всё, что случится, было встарь:
Тюрьма, решетка, ночь, фонарь
И сонный оклик часового.

- Владеешь языком немецким,
Других примет особых нет…
Был первым в корпусе кадетском,
И бакалавр в пятнадцать лет.
Награды… Высшие отметки…
Курс политических наук… Сорбонна…
Случай больно редкий!
Откуда средства, юный друг?
Кто вел тебя дорогой этой?
Кто на ноги помог вставать?.. –
И, тайной гордостью согретый,
Сказал Кирилл Радищев: – Мать.
– Ее мы знаем. Небогата
И впроголодь живет едва.
Решиться на такие траты
Не может бедная вдова,
Не будучи особой бойкой,
Твоя же мать тиха, как мышь.
Она служила судомойкой,
Кассиршей… Для нее Париж
Был горькой школой. Крепко била
Ее судьба…
Всё для тебя,
Щенок?..
– Она меня любила
И в люди вывела, любя.
– И в люди вывела?! В какие?
Кем стать хотел? Кому служить?
– Стать Человеком. Для России.
Работать для нее и жить… –
Молчанье. Шелестят бумаги,
И много лиц, и много рук,
И свастика на красном флаге
Как черный крючится паук.
Течет допроса часть вторая.
Так каждый божий день, с утра.
В немытых стеклах догорая,
Уныло гаснут вечера,
И скучно всем, и все устали,
Ломает писарь карандаш…
Какой бы пыткой ни пытали,
Ты не продашь и не предашь!
И каждый божий день сначала:
Пустые, мутные глаза,
Усов белесое мочало,
В тяжелом перстне – бирюза,
И в опостылевшей забаве
Вопрос, сулящий столько бед:
– Где взял оружие?
– В канаве.
– Как звать сообщников?
– Их нет.

Он устал проходить этапы:
Из тюрьмы – в подвалы гестапо.
Из гестапо – в военный суд,
Из суда…
Но уже не в силах
Помнить сеть канцелярий стылых
И, не зная, куда ведут,
Он дверей не считал. За ними,
Утонув в папиросном дыме,
Первый следователь, второй,
Третий, пятый… Бутылки рома…
И давно наизусть знакомо
То, что стало в веках игрой
Кошек с мышью… Так дни за днями.
Но Кирилл с каждым днем упрямей,
С каждым шагом себе верней.
– Ты подумай, мальчик, о маме,
Что ты делаешь, мальчик, с ней!
Ты ее пожалей, не мучай.
Для тебя это лучший случай:
В нашей армии место есть… –
Он сказал:
— У меня есть честь. —
Был начальник высокий, статный,
С головою античных статуй,
С белокурой шапкой волос.
Нежным голосом, слаще меда,
Говорил: — За дверьми свобода,
А ценой – ответ на вопрос.
Скажешь «да» – и в рядах «эсэсов»,
Вместе с нами спасать от бесов
Будешь родину, как солдат,
Как садовник гнилые листья
Выметает, любовно чистя
Дорогой прадедовский сад.
Не упрямься упрямством детским!
Хочешь воином стать немецким?
В каждом деле труден почин. –
Помолчав, прибавил любезно:
– Заработаешь крест железный,
Лейтенанта получишь чин…