Мария Вега - Ночной корабль - Стихотворения и письма

Целую Вас крепко, хочу к Вам из мертвого дома.

Ваша Вега

75.

27 сентября 1976

Дорогая Светлана,

стараюсь писать отчетливо, но боюсь, что не удастся. Не умею писать в горизонтальном положении. Опять ледяной озноб и ужасная боль в правом боку. Антонина Ивановна считает, что это начало чего-то, не то плеврита, не то воспаления. Приняли меры, нако­нец, через два дня картина прояснилась: очаговое воспаление легких, температура скачет вверх и вниз, несмотря на пенициллин.

Вряд ли можно из каждого воспаления легких восставать, как Феникс из пепла. Всего надо ожидать. И потому я крепко решила при первой же нашей встрече отдать Вам тот топаз, что я ношу на цепочке. Топаз этот – от Крылатого, из дальних странствий, и это – камень моего счастья. Я знаю, как это правильно – передать топаз Вам, и как мы с Крылатым оба на этом успокоимся. Не принимайте топаз, как нечто посмертное, – я просто его Вам дарю от себя и от Крылатого.

Сегодня звонил Вергилий. Последняя новость: издательский договор со мной будет подписан в середине… декабря!!!

Крепко и нежно Вас целую, пишите, пишите, ведь я именно смертельно тоскую.

Ваша Вега

76.

12 октября 1976

Дорогая Светлана,

Вы обещали звонить мне по телефону каждый третий день, позабыв о том, что еще не стали Рокфеллером, поэтому будет гораздо разумнее, если Вы стоимость каждого звонка будете класть в коробочку, подкапливая «хрусты» для Ленинграда. Ведь я продолжаю верить в Ваш приезд.

Ну, а как я? После «второй волны», к которой, кроме температуры, прибавилась еще и адская межреберная невралгия, я вдруг встала, как встрепанная, оделась нормально, завила космы на тряпочках и села в кресло. Чувствую себя хорошо и за обе щеки упле­таю великолепно приготовленный шашлык . Да, да! Сосед проявил подлинный талант, к тому же запоем читает моего «Молоховца» и готов открыть курсы кулинарии.

А за пределами ДВС – упоительная жизнь, и выставки, и филармония, и театры, и поэты, но со всем этим придется еще повременить.

Видела Крылатого во сне, я его обняла и хотела поддержать, боясь, что он потеряет равновесие, но он сказал: «Обнимать меня можно, а поддерживать не нужно: не повторять же без конца, что кончены больные ноги и костыли! Этого больше нет !» И я вспомнила сразу, что он теперь по-настоящему живет . Весь день мне было потом спокойно и весело. Как я ему благодарна за подтверждение!

Целую крепко и позвоню Вам сама .

Ваша Вега

77.

11 ноября 1976

Дорогая моя Львица,

глазам своим не поверила, найдя, прикрепленным к двери, Ваше письмо!!! Нет дней грустнее воскресенья – так было даже в детстве, почему, не стоит объяснять, и вдруг, именно в воскресенье – такое хорошее начало дня! Я устроила себе праздник, соединив чтенье напечатанных на листочках чудес (благодарю, что прибегли к машинке, – кончились мои глазные мучения!), с чаепитьем, пребывая в халате и в тапочках, вдали от суеты сует. Всё в этом письме бесподобно, но особенно я потрясена Вашим французским языком!!! Откуда мне сие?! Главное, удивительная точность правописания, а насчет доброго бога, дающего штаны человеку без некоторой части тела, – это была постоянная поговорка моего отца. По-моему, Вам необходимо поучиться, хотя бы у меня (вот засяду надолго в Москве и займусь Вами, да-да-да), потому что Вы уже так много приобрели парижских… оттенков и утонченностей, даже гастрономических, что даже странно, как это без пяти минут парижанка не говорит по-французски.

Когда приедете, уже с титулом члена Союза писателей, оправдаем шампанским союз прелестных белых слонов.

Огорчает только то, что и Вы подхватили какой-то мерзкий вирус. Берегите себя, Вы нужны ВО-ПЕРВЫХ – мне, а во-вторых поэзии и грамотному человечеству в неисчислимых поколениях.

Обнимаю и целую, моя дорогая Львица.

Ваша Вега

78.

11 января 1977

Дорогое девятое чудо света!

(Это не от безграмотности: восьмое для меня – Россия). Бесконечно благодарю за скрепки и папки. Надеюсь всё это в ближайшее время пустить в ход. Не всё же мне глотать антибиотики и лежать в постели! Как Вы знаете, окаянный Бегемот в начале этого месяца наслал на меня «нечто», оказавшееся крупозным воспалением легких, но я все-таки, кажется, вывернулась в очередной раз из его цепких лап. Послав антибиотики ко всем чертям, кипячу мышиные, то бишь медвежьи ушки, а тем временем вокруг идут грандиозные приготовления к юбилею нашей Тапочки Ломиной, она же – Лапочка Томина. Сама юбилярша разболелась и начинает бояться, что, отпраздновав 17-го день безумия, умрет, проводив последнего гостя. Теперь количество приглашенных выросло до 32-х и в банкетном зале мобилизуется вся посуда, и не хватает мест за столом, так что приставят еще один, для молодежи…