Наталья Батракова - Сто сорок жизненных мгновений

Я соскучилась очень по дому
И тоскую по розам в саду,
По машине моей задремавшей
В гараже... Я уже к ним иду!
Проведу по капоту рукою,
Поворотом ключа разбужу
Загрустившего мощного друга
И прощенья его попрошу.
Тявкнет радостно, щелкнет запором —
Наконец-то нарушен покой —
Улыбнется доверчивой мордой,
Друг железный, рванув подо мной.
У обиженной розы присяду,
И шепнув ей чуть слышно: «Прости, —
Я добавлю: – Ты – чудо природы!»
Попрошу поскорей зацвести.
Залюбуюсь открывшимся раем
Поутру, средь оживших кустов,
И замру, околдована свежей,
Разноцветной палитрой цветов...

Для меня он намного короче,
Путь домой. Ожиданьем маня,
Полон нежностью, и беспокойством,
И вопросом: «Как там без меня?»

Чешутся руки, чешутся ноги,
Спереди, сзади, уши и нос.
Даже не верится, есть ли то место,
Где не присел душегуб-кровосос.
Сложно, но все же порой забываюсь:
Встречи, работа и просто дела.
Но по испуганным взглядам знакомых
Вдруг понимаю: чешусь! Не смогла
Я утерпеть. Это входит в привычку.
Глажу себя ненароком в местах,
Где истолкуют любое движенье
Словно призыв. В возбужденных умах
Сразу возникнут другие картины.
Им невдомек, коль скажу без вранья:
Вовсе не кто-то меня возбуждает!
Жить не дают мне следы комарья!!!

Есть театр одного актера.
Я наблюдала, и не раз,
Как человек, вживаясь в образ,
Был искренен. И напоказ
Он выставлял чужие мысли,
Чужие горечь и судьбу.
Играл прекрасно! Да вот только,
Увы, не верила ему,
Другое зная состоянье,
Когда все то, что на душе,
Внезапно вырвется на волю
И в беззащитном неглиже
Все прикрывается, наивно
Назвавшись именем чужим...
...Мой театр одного актера.
Я – сценарист, актер и мим...

Будем выть на луну, и грустить у огня,
И фальшиво хрипеть над разбитой гитарой,
Молча выльем в бокал все остатки вина,
Дров подбросим в камин толстой варежкой старой.
Третий час на полу, и одни на двоих
И тоска, и безмерное чувство утраты.
...Ты прости, дорогая, что я не смогла
Подсказать тебе, в чем ты была виновата...

...Встретились, поплакались друг дружке
На дела, на ритм, на суету.
Молча закурили сигареты.
Вспомнили насмешницу-судьбу:
Снова одиночество. Куда же
Спрятаться и как же убежать
От того, что тяжестью на плечи
Налегло и не дает дышать?
Бродит по пятам, и как в насмешку,
То подбросит фантик от конфет,
То блеснет фальшивым бриллиантом,
То по почте перешлет сонет,
Сочиненный кем-то там великим
Для другой, любимой, но не мне.
...Я его давно, в десятом классе,
Ночью прочитала в тишине.

Ночь нежна... Да вот тоскливо,
Сыро, мокро за окном.
Жаль, что мы с тобой не рядом —
Каждый в тереме своем.
И о чем-то там мечтаем,
И по ком-то там грустим,
И прекрасно понимаем,
Отчего, увы, не спим.
В час, когда другим уж снятся
Сны, белеют паруса —
Копошатся «тараканы»
В наших мыслях и, шурша,
Задевают ненароком
Струны тонкие души,
И пронзительные звуки
Издают в ночной тиши.
И мелодия – печальна,
И в кромешной темноте
Мы с тобою тихо плачем,
Задыхаясь в немоте...

...Меня простили. Только вот ночами
Все мучит мой последний из грехов:
Я не сдержалась, дала волю чувствам...
И понеслись! И не вернуть тех слов,
Что выпорхнули, выскользнули лихо!
А был ли выход? Ну, конечно, был:
Захлопнуть поскорее дверь машины
И гнать подальше! Из последних сил,
Глотая слезы, на звонки не отвечая,
В комок собраться, за город рвануть.
Дорогу помню, прежде я, бывало,
В неделю дважды повторяла этот путь.
В лесу остановиться: гнев смиряя,
Сидеть бездвижно в звонкой тишине,
Глаза прикрыть и успокоить мысли,
И подавить обиду в глубине,
И остудить кипящее сознанье,
И никого при том не оскорбить.
...Я сгоряча сдалась на волю чувствам.
Как мне себя в содеянном простить?!

Больно потерять дружбу,
Грустно, если гаснут чувства,
Тяжело утратить доверие,
Одиноко, холодно, пусто.
Замыкаюсь, прячусь и плачу...
Жизнь опять отнимает подарки.
И в видавшей виды душе
Фейерверк гаснет, самый яркий.
Безысходность съедает заживо,
И в бессилии падают руки...
Вот какие бывают мысли,
Вот такие бывают муки...