Наталья Батракова - Сто сорок жизненных мгновений

– Я не смог ее рассмотреть,
Сам себя за то наказал...
Ах, какой же я был глупец,
Что от счастья сам убегал.
Оставляла тайком стихи —
Я пижонил, читал друзьям,
За другими всегда спешил,
А она ждала по ночам.
Но однажды ее предал...
И судьба оказалась зла:
Я другую вел под венец,
Чтоб она меня предала.
Провожала угасшим взглядом,
Плечи вниз, на щеке слеза.
Столько лет я был с кем-то рядом,
Но не смог позабыть глаза.
Жизнь не раз начинал сначала,
И всего, что желал, достиг!
...Я ночами читал ее строки
И прощенья просил у них.
Как она, никто не любил,
Не умел, как она, прощать,
И никто меня так не ждал,
И не смог, как она, понять!
Как ее мне сейчас вернуть?
Где ее мне теперь найти?!
...Я, наверно, не так уж плох,
Если смог сохранить стихи.

Пытаясь время скоротать однажды вечером,
Я забрела в любимый свой «Гурман».
За чашкой кофе там в углу сидела женщина,
Дым сигарет вокруг, в глазах туман.
Звучала музыка, но, словно отрешенная,
Смотрела в темноту, что за окном.
Мобильник на столе. Слеза соленая
Сползала по щеке. Вертя брелком,
Не замечала, как упала капля горькая
И в чашке кофе растворилась. Лишь на миг
Я оглянулась: радостные возгласы,
Объятья, смех и фотовспышки блик.
За суматохой сразу не заметила,
Как женщина ушла... Лишь на столе
Две чашки из-под кофе, счет оплаченный,
Свеча задута. Призраком во мгле
Казался дымный след. И я покинула
Тот ресторанчик. Только вдруг в ночи
Мне долго вспоминалась эта женщина
И сизый дым погашенной свечи.

Кофе «эспрессо» с каплями слез,
Соль на губах с горечью бед,
Привкус несбывшихся женских надежд —
Списанный с жизни старинный рецепт.

Дверь затворилась... Как же ей хотелось,
Чтоб содрогнулись стены за спиной,
Чтоб отлетела громко штукатурка!
Чтоб гнев кипел не только в ней одной:
Весь мир сплотился на ее защиту,
Протеста ноту выставив тому,
Кто обманул, предал, нашел другую!
Не пожелать такого горя никому!
«За что? Ведь я почти что полюбила...
Он так настойчив был, я ночи не спала.
А дочка? Та его боготворила!
Он клялся, что любил...»
Но что – слова?
Не отпускала жуткая картина:
В круговороте мелких завитков
Лицо чужое на ЕЕ подушке,
Сияющие пятна ноготков,
Покрытых темным лаком! Одеяло
Сползло на пол. Полуулыбка на губах.
На ИХ кровати девушка дремала...
Из ванной вышел: удивление в глазах.
«Стара, как мир, история. Скучала,
Вскочила в поезд и явилась по утру».
...Дверь затворилась тихо и без стука,
Но подвела под прошлым жирную черту.
Домой вернулась, отпустила няню
И дочь сама до школы довела...
«Три года жизни, – в голове вертелось. —
Она его уж папочкой звала...»
Водитель ждал у серого подъезда,
Дверь приоткрыл учтиво: «Нам куда?»
«Куда? – сама себя переспросила.
Куда-нибудь. А лучше в никуда...»
– Сначала в офис, разберусь с делами.
– Вы б отдохнули, – проворчал. – Давно пора.
Погода – дрянь... Ваш Зам (она: «Уволен!»)
Вчера сестру встречал – дождь лил, как из ведра.
– ...Сестру?!
– Не знали? Младшая сестренка
Приехала немного погостить.
Смешливая кудрявая плутовка, похожа на него.
«Не может быть!
...Сестра?... О, Боже! Обо всем забыла!» —
И тут же всплыл недавний разговор.
«Он что-то говорил, я пропустила...»
И на глазах зазеленел унылый двор.
– Меняем планы: едем к визажисту!
«Где телефон? Скорее бы включить!»
– Как скажете! – водитель улыбнулся.
Шеф в настроенье – сразу легче жить!
Звонок пробился, высветился номер
И окончательно от сердца отлегло.
Встревоженно:
– Родная, что случилось?
Я сбился с ног! Да что произошло?
– Все хорошо, родной. Прости за утро...
– Постой, постой... Я понял почему...
О, Господи, ну как я не додумал!
Я виноват...
– А я... тебя люблю!

Снежная женщина – взгляд ледяной
И хладнокровный неспешный контроль:
В четкости фраз, в пожатии рук.
...Это прием или встреча подруг?!
Как же случилось? И есть ли живой
Дух в этой глыбе застывшей? За той
Заиндевевшей белесой стеной?
Словно покрытая корочкой льда...
– Бред! Я не верю! Но ты ведь жива!
Все очертания можно узреть,
Надо тебя лишь немного согреть...
Грозно обдало холодной волной.
– Не прикасайся! – и шлейф за спиной
Тихо шуршал. Оставались следы,
Комья мгновенно замерзшей земли.
– Ты заблуждаешься. Я умерла.
Все, что ты видишь, лишь тень... И слова —
Острые льдинки – сердито звеня,
Были готовы поранить меня.
– Может, могу я хоть чем-то помочь?
– Ложь и предательство не превозмочь, —
Молвила тихо. И только слеза
Медленно так, застывая, сползла
И вероломно разрушила миф.
– Что же за рок тебя в жизни настиг?
Где же твоя потерялась весна?
– Вместе с моею любовью ушла.
– Есть еще дети. За них и держись.
– Лишь потому еще теплится жизнь.
Звякнул мобильник – мой нужен совет.
Я обернулась – ее уже нет.
Лишь, как укор мне, мелькнул за углом
След белоснежной машины. Кругом
Птицы чирикали, вили гнездо,
Пара вдали целовалась давно,
И пробивалась повсюду трава.
Что это было? Быть может, спала?
Взгляд задержался на белом куске
Ткани. От шлейфа? Иль все же во сне
Все мне привиделось? Взгляд ледяной,
Женщина с белой, застывшей душой...
Не обижай, не предай, не убей,
Не разлюби, возвращайся скорей!
Словно молитву твержу, но вокруг
Ширится белый заснеженный круг
Статуй замерзших. Застывшая боль.
Я уже знаю, что это – не роль.
Кто-то их предал!.. И надо ползти,
Чтобы согреться и душу спасти...