Денис Коротаев - Белые тени

Мой Бог едва ли был распят

На черепе земном:

Он сам творил и рай, и ад,

Вершил и суд, и гром.

Мой Бог едва ли был казнен

Под выкрики толпы:

Он сам вне логики времен

Вздымал и бил столпы.

Даруя свет зерну полей,

Пустыне дождь послав,

Небесной щедростью своей

Был по-земному слаб.

Внимая шум чужих утех,

Осанну и хулу,

Мой Бог не ждал удар от тех,

Кто пел ему хвалу.

И он ушел своей тропой,

А я и днесь стою,

Как несмененный часовой

В неведомом краю.

Стою – охаян и забыт,

Вне меры и вины,

Не зная, сколько нас стоит

От Дона до Двины.

Стою – вне судеб и дорог,

Вне мнений и времен.

Когда придет мой старый Бог –

Меня увидит он,

А если мой удел иной,

Ему расскажет гром,

Что я стоял, как часовой

15-17.02.93

* * *

Здесь и там.

Бальмонт.

Сотый день на моем пути

Позабытый весною снег,

Да буран в темноте гудит,

Заметая былой ночлег.

Вдалеке, на чужих пирах

Раздается смычковый грай,

Но в тоске об иных мирах

Как забыть заозерный край?

В том краю догорает май,

Копит липа тяжелый цвет,

И от гомона птичьих стай

Оглушенный встает рассвет.

В том краю даже неба свод

Гениальную ведал кисть,

И пронзительный голос вод

Словно благовест смел и чист.

Морок ночи сведя на нет,

Грянет день, синеок и рус,

В том краю, где я был поэт,

И откуда бежал, как трус.

Заприметив чужой побег,

Неизбывный, как вкус кутьи,

Позабытый весною снег

Сотый день на моем пути…

На капище земном…

26.03.94

К ВОПРОСУ О БЛАЖЕНСТВЕ

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Тютчев.

Я был ТАМ… По отверженной земле,

По перхоти седого пепелища,

Где ветер разгоняется и свищет,

Где вечен знак тревоги на челе,

Не зная ни усталости, ни жажды,

Бог весть когда, но помню, что однажды

Я шел по умирающей земле.

Клевретами своими не любим,

Там жил один, что мнил себя народом.

Он был богат, своим кичился родом,

И этот род собою подменил.

За день раздав нажитое веками,

Он жил и жил, не понят сыновьями,

И слугами своими не любим.

А он все жил, избыв остаток сил,

Доверясь лишь правителям и слухам.

Все было так, и те, кто нищи духом,

В той нищете удобство находил.

Я был ТАМ – на балу несовершенства.

Я был ТАМ – но высокого блаженства

В мятущейся душе но ощутил.

Там жизнь текла, как тихая река –

Мелела, не спеша копила тину,

Из донных трав сплетала паутину,

Что было хорошо для рыбака

И гибельно для жителей подводных.

Все было так – и жизнь от года к году

Текла, как обреченная река.

Не веря неопознанным следам,

Я брел, не разбирая направлений,

Встречая в мириадах поселений

Лишь слепо покорившихся летам…

Те дни, исчезнув в прошлом, стали снами,

Но я ТАМ был, и мог бы спорить с вами –

Блаженны ль оказавшиеся ТАМ…

25.10.92

* * *

В этом краю непридуманных драм,

Летних туманов и северных льдин

Ныне о многом поведают нам

Числа "четырнадцать – сорок один".

Их симметрия напомнит о том,

Что объяснить никому не дано:

То, что в России случится потом –

Лишь отражение бывшего до.

В яростном споре беды и вины

Не пропустить бы за дымом руин

Черную метку извечной войны –

Числа "четырнадцать – сорок один",

Не позабыть бы с течением лет,

Суетный миг почитая за год,

Как прорицал гениальный поэт

Дальнюю славу и близкий уход.

Войны вернутся. Поэтам внимать

Будут зеваки грядущих годин.

Но никогда ни забыть, ни предать

Числа "четырнадцать – сорок один"…

22-23.01.95

* * *

Этот мир не удивить

Ни слезой, ни острым словом,

Ни заклятием суровым,

Ни дуэлью до крови.

Этот мир перевидал

Истерию тайной власти,

Синтетические страсти

И уродства карнавал.

Этот мир устал от слов

Без любви и без надежды.

Что ж ты пишешь, как и прежде

Истирая сердце в кровь?

Я и сам поднаторел

В низком жанре лицедейства,

Лихоимство и злодейство

И творил, и претерпел.

Но когда случался срок

Повенчать перо с бумагой,

Отпоив чернильной влагой

Сухостой усталых строк,

Жечь оставленный причал

И с улыбкою во взоре

Множить хаос, боль и горе

Я себе не позволял.

Этот мир не удивить

Тиражами глупых книжек.

Что ж ты плачешь, что ты пишешь,