Денис Коротаев - Белые тени

Что нам заказана неверность?

И хорошо, и помолчим,

Забудем созданный людьми

Невечный мир, где все условно.

Чем объясняться суесловно

В несуществующей любви,

Куда как лучше – не дыша

Душой озябшею прижаться

И безотчетно продолжаться

Там, где теряется душа…

1.01.96

* * *

О, женщина, сладчайшее из зол!

Когда Господь тебя исполнить тщился,

Он был велик, да, верно, отлучился,

И ловкий бес тропу к тебе нашел.

О, женщина! С тех пор вся жизнь твоя –

Метание меж этими огнями.

То вышнее, то дьявольское пламя

Ведет тебя, пленяя и маня.

О, женщина! Как сотни лет назад

Наш грешный взгляд твое пронзает платье,

Но что под ним – спасенье иль проклятье –

Ответит всяк на свой неверный лад.

О, женщина! И мы на твой алтарь

Несем свои потрепанные жизни,

Не ведая ни вечной укоризны,

Ни жалости к порушенному встарь.

О, женщина! Попробуй, рассуди –

Не в том ли наша истинная драма,

Что жалит бок игла ребра Адама,

Изъятого из нашей же груди?..

28.08.97, 5.09.97. Ялта

* * *

Тебя зовут Любовью? Что ж…

К чему тебе мои трущобы?

Ты огорошена? Еще бы! –

Такой прием ты не найдешь

Ни в малом доме бедняка,

Ни в императорских хоромах…

Ты говоришь, что мы знакомы?

Наверняка, наверняка…

В каком мы виделись году?

Быть может – в том, быть может – в этом?

А где и как? – Но нет ответа,

А я ответа и не жду.

Итак, тебя зовут Любовь…

Да, я узнал тебя… Не ты ли,

Бряцая вечным "или-или",

С ума сводила вновь и вновь

Тебе доверивших судьбу

Царей, поэтов и провидцев,

Меняя реплики и лица,

И потешая голытьбу?..

Тебе в угоду сей же час

Цари закладывали царства,

Приняв врожденное коварство

За красоту зеленых глаз.

Провидец, ритор и мудрец

Тебе одной рекли отныне,

Поэты хаяли святыни

И получали в грудь свинец.

И только ты своей тропой

Шла к миражам высоких целей,

Путем расстрелов и дуэлей

Казня возлюбленных тобой.

Ты убивала для забав,

Как дама легкого… Ну ладно –

Тебе все это неприятно,

Уж ты-то знаешь, как я прав.

Но не спасут ни зов, ни крик,

И нареченная Любовью

Уже садится к изголовью,

Чтоб встать у одра через миг…

16-19.05.97

* * *

Мы любим себя, а не тех, кого любим,

Мы любим себя в нашей пылкой любви.

Клянемся, божимся, спасаем и губим,

И долго страдаем, любовь погубив.

Мы любим себя, а не тех, кого после

Ведем под венец, как ведут на костер,

С букетом ромашек, с охапкою роз ли,

Под крики ли братьев, под слезы сестер.

И, дольные травы собрав к изголовью,

И, пряного зелья на сон пригубив,

Мы любим себя неизменной любовью

За верность и вечность ответной любви.

Так в детстве мечтали – махнем в космонавты,

А может – в артисты, а может… Но нет…

И вот, снисхожденья небес не познав, ты

Уж ищешь предлог оправдать этот свет.

И манной летят купидоновы стрелы,

И ядом блестит наконечник стрелы.

И вот уже мы благородны и смелы,

И все нам по сердцу, и все нам милы.

Так пой, человек, эту ложь во спасенье,

Эпитетов громких в душе не тая,

Пока так прекрасны твои сновиденья,

Пока так ничтожна планида твоя.

Так пой, человек, этот странное чувство –

В безветрии мчаться на всех парусах,

Казаться большим, отражаясь искусно

В не знающих правды прекрасных глазах…

29-30.12.97

* * *

Прости меня, любовь моя, прости меня –

Я стал таким циничным и умеренным,

Забыл, как величать тебя по имени,

В своей непогрешимости уверенный.

Прости меня, любовь моя, мне ведомо,

Сколь грешен я, лелея эту праведность,

То малое, что сердцу заповедано,

Меняя на уют и респектабельность.

Гореть бы мне в твоем неверном пламени,

Оправдываясь званием влюбленного,

Но снова на моем воздетом знамени

Нет сердца, ржавым дротиком пронзенного,

И снова, вопреки былым пророчествам,

Мне сужено с улыбкой обреченного

Любить свое немое одиночество

Затравленной любовью заключенного…

декабрь 97, 20-тые…

* * *

О, когда бы я только смел

Так легко говорить "люблю",

Я сказал бы, кому хотел

Те слова, что в душе коплю!

О, когда бы я только мог

Не бояться пойти ко дну,

Выбирая из ста дорог

Ту одну (иль не ту одну)!

О, когда бы я это смел –

Стал бы молод, силен, богат,

Как мальчишка с колчаном стрел

И крылами на сотню ватт.

И, всецело поверив им,

Этой верой сполна крылат,

Я бы не был почти любим,