Омар Хайям - Рубаи. Полное собрание

Людей не трогаю, когда хмельное пью,
И знает лишь фиал назойливость мою.
Куда мне до тебя! Перед вином склоняюсь,
Но самому себе поклонов я не бью.

Про гордость в нищете, достоинство и честь —
И про бездушие, заносчивость и спесь:
Меня в огонь сажай, скажу спасибо, сяду;
Тебя к столу зови, побрезгуешь присесть.

Над улочкой лачуг возвысилась луна,
Шатер на небесах раскинула она.
И вдруг ослиный рев из стойла: «Ночь черна,
И жить не стоило, коль миру грош цена!»

Коль ты не пьешь вина, так нас позорить рад,
Излить поток хулы готов на всех подряд.
Нашел гордиться чем: пускай вина не пьешь ты,
Десятки дел твоих презреннее стократ!

Ушедший, хоть один, вернулся бы хоть раз,
Из-за покрова тайн принес тебе отказ:
«Коль в чем нужда у вас, так нужен не намаз…
И что был за намаз? Так, для отвода глаз».

Мрачна в тебе душа. Гашишем допьяна
Возьми и накурись, не то — испей вина.
Не хочешь этого, того не хочешь, суфий?..
И впрямь ты каменный. Грызи же камни, на!

Лозы-невесты честь, безумец, пожалей!
Смывай с себя грехи, но кровью-то — своей.
Всю землю искровавь, тысячекратно каясь,
Но ни глотка вина на землю не пролей!

Вина хлебнув, гора — и та сплясать не прочь.
Порочный выродок, вино-то не порочь!
Да в чем мне каяться, когда вино — наставник,
Так помогающий пороки превозмочь!

Во мне противник мой все время видит зло.
О Боже, до чего ему не повезло!
В меня ли он глядит? Он в зеркало глядится
И видит там весьма отвратное чело.

От ненависти все, что ты мне говоришь:
Безбожник-де, попрал святыни, говоришь.
Ты верно говоришь, но сам, сказать по чести,
Куда как мерзостней, а ты не говоришь.

Как богословские ты вызубрил вершки!
Вот и запутался, где Бог, а где божки.
Начнешь молиться, лбом покрепче оземь трахни,
Чтоб наземь вытряхнуть мякину из башки.

Пленившись блеском чаш, рука моя права,
Уж ей ли книжные вычерчивать слова!..
Ты — высохший аскет, а я — не просыхаю.
Смешно пугать огнем размокшие дрова!

Эй, ты! Кляня пьянчуг, хватил ты через край,
Здесь люди добрые, слова-то выбирай.
Ишь, важность: пьют, не пьют… Испей вина, опомнись:
Пока творишь ты ад, тебя не пустят в рай.

Того, что радости хранителем зовут,
Сердец разрушенных целителем зовут,
Мне кубок, два, и три, полней, да поскорее!
Спаситель!.. А его губителем зовут.

Дороже сласть вина, чем власть царя Кавуса,
Кубада грозный трон, наместничество Туса.
И на рассвете стон влюбленного — святей
Молитв отшельников, сбежавших от искуса.

Мечтаю, лицемер, чтоб ты оставил вдруг,
Не портил нам нытьем хмельной разгульный круг.
Ты вздохи предпочел и четками оплелся,
Остались нам — вино и юный смех подруг.

Молельный коврик чтить пристало лишь ослам:
Ханжи и плуты в рай ползут по тем коврам.
Святыми — чудеса! — становятся святоши,
Что сделали себе подстилкою ислам.

«Полно у казия и муфтия бумаг,
Весь Божий путь по ним обскажут, что и как», —
Так прежде я считал, в конце пути лишь понял:
Невежды, как и я. За кем я шел, простак!..

Вчера, безмерно пьян, иду в кабак ночной,
Навстречу мне кувшин несет старик хмельной.
«О, старец! Почему ты не стыдишься Бога?» —
«Господь всемилостив. Испей вина со мной».

Блудницу шейх корил: «Ты любишь пить и петь,
Тебя любой ловец заманивает в сеть!» —
«Ты прав. Я такова, какой меня ты видишь.
А то, что вижу я, — таков ли ты, ответь!»

И стыд: венцом заслуг хвалу толпы считать, —
И срам: на небеса кивая, причитать.
Душистым торговать вином предпочитаю,
Чтоб тяжкий дух ханжей поменьше замечать.

Тот не мужчина, в ком настолько нрав дурной,
Что не польсти ему, избрызжется слюной.
Вон тот наглец — «Ладонь, Дарующая Благо»?
Хитрец! И впрямь ладонь… но тыльной стороной.