Иван Котляревский - Энеида

Толкнулись к хану Диомиду
Тогда латинские послы;
Вернулись, — молвить не в обиду, —
Не так чтоб очень веселы.
Латин запиской именною
Созвал вельмож со старшиною,
Чтоб выслушать своих послов.
Поспешно собрались вельможи,
Что ко двору Латина вхожи,
И молвил царь без дальних слов:

«Венул! Ты человек правдивый
(Об этом знает наша Сечь)
И, говорят, небоязливый.
Перескажи мне хана речь!»
— «О царь, я твой слуга смиренный,
Никчемный самый и презренный,
Не гневайся! —сказал Венул. —
Мужичья правда очи колет,
А панская — как пан изволит!
Нам хан такое завернул:

«Не с мордой, говорит, Латина
Троянских одолеть вояк!
Не лучше ль было для почина
Узнать, каков Эней казак?
Когда мы осаждали Трою,
Оборонять пришлось герою
Богов домашних и родню;
Он на закорках в злую пору
Отца втащил на Иду-гору,
Не посчитайте за брехню!

Латину растолкуйте внятно:
Эней мне кажется святым.
Идите лучше на понятный
И не воюйте больше с ним.
Да есть ли дети впрямь такие,
Чтоб кудри батькины седые
Ценили выше всяких благ?
Зачем обманывать Латина?
Мне мил Анхизов сиротина.
Энею, братцы, я не враг.

Прощайте, домини латинцы!
Счастливый путь, поклон царю!
Отдайте вы свои гостинцы
Троянскому богатырю
И, не шутя, не для блезира,
Просите у Энея мира!»
На том и речи был конец.
В предчувствии лихой годины,
Латин исполнился кручины.
Дрожал на лысине венец.

Немножко помолясь, очнулся
Латин от невеселых дум,
Но, глядя сентябрем, надулся
И был с вельможами угрюм.
«Что! Взяли? — молвил с кислым видом.—
Носились больно с Диомидом,
А он и дулю показал.
Вам было загодя, болванам,
Управиться с троянским паном,
Покамест ног на стол не клал.

Теперь Анхизова отродья
Не протурить вовеки нам.
Клочок землицы и угодья
Отдам троянским шатунам:
Поля, луга, леса, покосы,
Дня рыбной ловли —Тибра косы.
И станет нам Эней — сосед.
Не захоти он здесь остаться
И по свету пустись болтаться, —
Мы всё ж избавимся от бед.

С Энеем нужно лад уставить:
К нему сейчас десятков пять
Послов с подарками отправить, —
Да позатейливей сыскать!
Повидло, сало, осетрину,
На праздничный кафтан люстрину,
Цветной кушак Энею дам,
Козловые сапожки тоже
И табеньки тисненой кожи.
А нуте! Как сдается вам?»

Дрансес был краснобай великий
И пану Турну лютый враг.
Усы расправив, он владыке
Латинскому ответил так:
«О царь над здешними местами!
Твоими пить бы мед устами.
Ты в нас вливаешь бодрый дух.
К тебе сердцами тяготеем,
Сидим, молчим, сопим, потеем,
Не смея высказаться вслух.

Пускай заносчивый, надутый,
Похожий впрямь на сатану,
Разбойник, ненавистник лютый,
Что всех людей втравил в войну,
Что причинил нам столько боли,
Народу тьму сгубил на поле,
А сам — за шапку и бежать,
Что вас, вельможи, за нос водит, —
Пусть этот храбрый Турн выходит
С Энеем силы поравнять.

Пусть нас покинет честь по чести,
Царевне пусть вернет покой,
Пускай живет в своем поместье,
А к нам, в Латию, — ни ногой.
Благое, царь, прими решенье,
Энею сделай подношенье:
Ему Лавинию отдай.
Ты нам даруешь мир желанный
И уврачуешь царства раны;
С Энеем дочке будет рай.

Тебя, пан Турн, прошу отныне
Любовь к Лавинии забыть,
Не потакать своей гордыне
И кровь латинцев пощадить.
Эней ведь нас не задевает,
Тебя лишь драться вызывает.
Ступай, с троянцем поборись
И, если ты — не пустомеля,
Геройство докажи на деле:
Побить Энея умудрись!»

Пан Турн разгневался, однако!
Кривились губы, весь дрожал,
Зубами лязгал, как собака,
Синей утопленника стал.
Вскричал: «Матерый ты лгунище!
Всех козней мерзостных жилище!
Равняешь витязя с хорем?
В народе распускаешь бредни,
Клевещешь, как брехун последний,
Ты на меня перед царем,

Ч то, дескать, я хочу оттяпать
Головку лысую твою;
Да пропади ты, старый лапоть!
Не стану честь марать свою!
А ты, Латин благолюбивый,
Давно ли стал такой пугливый,
Что царство для тебя — пустяк?
Перед Энеем ползай раком,
Пластайся перед сим трояком!
Дождешься мира! Как не так!

Но если миру я — помеха,
И в поле ждет меня Эней,
И смерть моя для вас потеха, —
Отвага есть в душе моей!
Мечом по-прежнему владея,
Не испугаюсь я злодея,
Столкнемся мы лицом к лицу.
Будь он Полканом иль Бовою,
Я с ним померяюсь главою!
Дам бой Энею-беглецу».