Иван Котляревский - Энеида

Болтая, на гору взобрались,
Присели отдохнуть слегка;
Умаявшись, они старались
Не проворонить старика,
Посматривали то и дело:
Искать уж им осточертело!
Анхиз в ту пору был внизу,
Похаживая по долине,
Раздумывал о милом сыне,
Готовился пустить слезу.

Но вдруг Энея ненароком
Заметил он издалека
И побежал вприскочку, боком —
Обнять любезного сынка.
Куда как не терпелось деду
Начать с Энейчиком беседу,
Его услышать голосок.
Порасспросить по-стариковски
И в губы чмокнуть по-отцовски,
Наедине побыть часок.

«Здорово, дитятко, сыночек! —
Энею закричал Анхиз. —
Не мог прийти без проволочек!
Заставил ждать себя! Стыдись!
Ступай скорей к родному бате!
Мы всласть наговоримся в хате».
Но, слюни распустив, сынок
Стоял дубиной, обалдуем,
И обменяться поцелуем
Он с мертвецом никак не мог.

Родитель разгадал причину,
С чего сынок ему не рад.
Обнять хотел он сиротину,
Да получилось невпопад.
Анхиз тогда изрек рацею,
В которой предсказал Энею,
Каким он будет хлопцам дед
И чем его, Энея, дети
Прославятся на белом свете,
Какой оставят в жизни след.

А в пекле — на-поди! — веселье
Случилось вроде вечерниц.
Там собралась не для безделья
Гурьба девчат и молодиц:
Кто стал загадывать загадки,
Кто — в ворона играть, колядки
Да песни свадебные петь;
И паклю жгли, и ворожили,
И по спине жгутами били;
Всю ночь готовы были бдеть.

Тугие косы и косицы
Укладывали там венком,
И от «венгерки» половицы
Тряслись, ходили ходуном:
Там «тесной бабой» забавлялись,
В трубе о суженых справлялись,
Шли полночью в безлюдный дом:
Щетину девушки палили
И олово на свечке лили,
Подслушивали под окном.

К девчатам своего Энея
Анхиз привел и усадил;
Как неуча и дуралея,
Принять в беседу попросил:
«Уж вы сыночку послужите,
Свое уменье покажите,
Покличьте лучших ворожей
И дайте нам ответ нелживый:
Счастливый или несчастливый,
Удатный, нет ли мой Эней?»

Дивчина там была — воструха:
Ловка, быстра, шустра, умна,
Плутовка — так и лезет в ухо!
Увертлива, как сатана,
Насмешница и озорница,
Гадать большая мастерица —
И тем прославилась как раз;
Брехню состряпать ей в привычку,
Кому-нибудь приляпать кличку
И угодить не в бровь, а в глаз.

Проныра, знахарка, шептуха,
Не размышляя, к делу — шмыг,
Застрекотала прямо в ухо:
«Давай-ка загадаю вмиг!
Не ошибусь и точка в точку
Родному твоему сыночку
Правдиво предскажу судьбу.
Ей-богу, не совру Энею!
Умом раскинуть я умею,
Любую знаю ворожбу».

Вот ремеза гнездо дивчина
Вложила в глиняный горшок
И сорванных на Константина
Ведьмовских трав сухой пучок.
Подснежник, васильки, цикорий,
Зоря, шалфей — в ее наборе,
И ландыш, зверобой, чебрец.
Всё это залила водою,
Прозрачною, непочатою,
Сказавши несколько словец.
На жар поставила, накрыла
Щербатым черепком горшок.
Энея рядом посадила,
Чтоб раздувал он огонек.
И вот уже кипит, клокочет,
Шипит, пузырится, бормочет,
Ворочается сверху вниз:
Эней насупился, не дышит,
Он голос человечий слышит,
Насторожился и Анхиз.

Раздули огонек нехудо,
Горшок заклокотал сильней.
Из раскаленного сосуда
Стал голос явственней, слышней:
«Энею горевать не надо.
Анхиза и Венеры чадо,
Он расплодит великий род.
Сей род обширный, стойкий, смелый
В чужие вторгнется пределы
И под себя их подомнет.

Чувствительные перемены
Произведет в своем краю
И, римские воздвигнув стены,
Там заживет он, как в раю.
До той поры не загорюет,
Пока, склонясь, не поцелует
С ноги святейшей постола.
Теперь довольно! Убирайся!
С покойным батюшкой прощайся,
Покуда голова цела».

Отцу не слишком улыбалось
Так скоро отпустить сынка, —
Не думалось и не гадалось,
Что встреча будет коротка
И доведется столь поспешно
Бежать Энею из кромешной.
И, провожая свой приплод,
Слезами старый обливался,
С Энеем крепко обнимался,
Кричал Анхиз, как в марте кот.

Сам-друг с ягой пришлось Энею
Махнуть оттуда напрямик.
Он без конца ворочал шею,
Но скрылся из виду старик.
Из пекла вышли потихоньку,
Пустились дальше полегоньку,
Эней своих узрел опять:
Троянцы дрыхнули вповалку.
Он отшвырнул суму и палку
И тоже завалился спать.