Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия - Собрание стихотворений

Да, кто они? Я, сын усталых,
Сын злых сомнений, снов и мук,
Я выраженье угадал их
И обнял их, как брат и друг.
Рука ваятеля хотела
Создать дух зла… Но в те года
Считались злом желанья тела
И дух боролся с ним тогда.
Тот дух, что ведал мних безвестный,
Крестом на плитах лежа ниц,
Что после в готике небесной
Дал неуклонность, высь и шпиц.
Страстей людских обожествленья,
Рой гномов, фавнов и дриад,
Обезобразило стремленье
Творцов готических громад:
Не жил монах — он лишь молился,
Он не любил – он лишь страдал,
И фавн в химеру превратился,
В начало дьявольских начал.
И, побежденный новым богом,
Забытый бог, великий Пан,
На храме каменном и строгом
Согнул зверино-гордый стан.
Но жив бог Пан, дух первобытной,
Звериной истины лесов!
Он шелестит повсюду, скрытный,
Граненный ложью городов.
Он лицемерьем искалечен,
Греховен в мыслях и делах,
Но в душах всех един и вечен
На самых властных глубинах.
И в храме сердца, рядом с верой,
С познаньем, истиной, добром,
Веселый фавн наш стал химерой,
Проклятьем нашим и ярмом.
Да, потому химеры гадки
И потому они близки:
То наших помыслов загадки,
Всей нашей жизни и тоски.
Изумлены они, лесные,
Ненужной ложью наших дней,
Но всё же их улыбки злые
Горды победою своей.
Они повсюду торжествуют
Над храмом, мыслью и толпой,
Но, как и мы, они тоскуют
По дебри шепчущей лесной.
Прикован к лжи и камням зданий,
Я рвусь, как вы, химеры, в глушь,
Я в вас влюблен, как в злость желаний
Лесных, преступных наших душ.

Славные викинги ярла Гаральда
Брагу пьют с девами.
Тешат восторженно ярла три скальда
Песней напевами.

Шкуры, оружие, золото, ткани,
Люди громоздкие,
Грубые лица со шрамами брани,
Волосы жесткие.

Целых быков истребляются груды;
Чаши – глубокие.
Девушки дики, стройны, полногруды,
Голубоокие.

Девы твеменнингом [2] Твеменнинг – род брудершафта у древних скандинавов. (Примеч. автора.) викингов тешат
С жестами смелыми,
Кудри их рыжие пальцами чешут
Тонкими, белыми…

Хвалятся гости скитаньем по сечам,
Морю опасному…
Только Олафу похвастаться нечем,
Отроку страстному.

Молвил дан Бьерн Кнуту Грорику дану
Голосом молота:
«Я захочу, так на шнеке достану
Бочками золото».

Молвил Кнут Грорик в ответ, негодуя:
«Это ли доблести?
Я захочу, на мече принесу я
Целые области!»

Пальноке молвил им: «Храбрые даны,
Берсерки [3] Берсерк – полусумасшедший, дерущийся даже в мирное время со скалами и деревьями, воин, очень почитавшийся у скандинавов. (Примеч. автора.) сильные!
Это ничтожно – и злато, и страны,
Златом обильные.

Но среди льдов, где живет, завывая,
Вьюга мятежная,
Есть одна девушка – Хельга младая,
Дивная, нежная…

Очи задумчивы, губы сомкнуты,
Затосковавшие…
Длинных волос золотистые путы,
Руки упавшие…

Альбы-кобольды пути к ней из виду
Скрыли за тучею;
Фритьоф туда не провел бы Элиду [4] Фритьоф – легендарный герой. Эллида – корабль Фритьофа. (Примеч. автора.)
С гридьбой могучею.

Много там викингов наших пропало
В тяжком бессилии,
И не снесли их дыханье в Валгалу
Девы валькирии.

Не побороть вам и горы, и реки,
Стужу жестокую.
Грорик и Бьерн! Не добыть вам вовеки
Хельгу далекую».

Пальноке оба смолчали с досадой,
Как поседелому.
Смерть? Но Валгала должна быть наградой
Воину смелому!

Чаши звенят и сливаются губы,
Губы-проворницы…
Только Олаф, рассмеявшись сквозь зубы,
Вышел из горницы.

Стукнул сердито он лыжу об лыжу;
Ночь была снежная.
«Сгину во льдах или Хельгу увижу,
Девушку нежную!»

Темь была черная, в яростной злобе
Ветер визжал…
Викинг дохою мелькнул на сугробе…
Так и пропал.

Do-do, малыш. Пора ко сну,
А завтра бодрым встань;
Спою тебе про старину,
Про славную Бретань.
Бретонец добрых прежних лет
Был честен, прям и лих,
Среди бретонцев трусов нет,
Средь знатных и простых.

Припев: