Райнер Рильке - Книга образов

Мне страшно прислушиваться к словам.

Так ясно люди говорят обо всем:

вот это собака, а это дом,

вот здесь конец, а начало там.

Страшна мне насмешек их злая игра,

они знают, что было, что может стать;

богатство — вот божья для них благодать,

а там все равно — что цветок, что гора.

Когда мне вещи поют — я так рад.

Но стоит их тронуть — они замолчат.

И я говорю вам: их голос тих.

Не трогайте их: вы убьете их.

Перевод Т. Сильман

Слова людские меня страшат,

их ясность ставится в образец.

Вон то — собака, а это — сад,

вот здесь — начало, а там — конец.

Мне вчуже смысл их и злая игра.

Всё знают: о будущем и былом.

Не станет чудом для них гора,

и с Богом рядом их сад и дом.

Постойте, не троньте, я вас молю.

Я вещи поющие слушать люблю.

А тронете их — замолчат певцы,

и будут мне вещи — мертвецы.

Перевод С. Петрова

Ты не горюй, что давно отцвели

астры в саду, что листья с земли

тихо слетают в пруд.

Прекрасное вырастает в пыли,

и силы, что зрели в нем и росли,

ломают старый сосуд.

Оно из растений

в нас перейдет,

в тебя и меня;

чрезмерность лета его гнетет,

оно покидает налившийся плод —

прочь от пьянящих видений,

в сумерки нищего дня.

Перевод Т. Сильман

Этих вечновесенних

песен я много собрал.

Средь руин каждый день их

розам я тихо шептал.

Я б хотел эти песни прилежно

в ожерелье снизать на заре,

подарить его девушке нежной,

одинокой сестре.

Но, один и усталый,

я рассыпал их все… И легко

прокатились они, как кораллы,

в теплый вечер, махровый и алый,

далеко, далеко…

Перевод А. Биска

Слова простые, сестры-замарашки,

я так люблю их будничный наряд.

Я дам им яркость красок, и бедняжки

меня улыбкой робкой одарят.

Их суть, которую они не смели

явить нам, расцветает без оков,

и те, что никогда еще не пели,

дрожа вступают в строй моих стихов.

Перевод Т. Сильман

Пришла моя бедная мать

с дарами к богам деревянным;

они продолжали стоять

в безмолвье унылом и чванном.

Забыли приветом небес

ответить на пылкие речи

и видели только средь месс

холодные свечи.

А мать им цветы принесла

с молитвой и верой невинной…

А мать эти жертвы взяла

из сердца любимого сына.

Перевод А. Биска

Иду я вдоль сада всегдашней тропой:

там, где розы резвой толпой

оправляют свои наряды.

И ясно я знаю: нет и нет,

это не мне их нежный расцвет, -

и я пройду, затаив мой бред,

опустив мои тайные взгляды.

Я из тех одиноких печальных гонцов,

для кого даров не лелеют:

и покуда другие поспеют на зов —

розы на ветре свой легкий покров,

как красное знамя, развеют.

Перевод А. Биска

Детских душ серебряные крылья,

чистых душ, что никогда не пели,

всё кружили, ближе всё кружили,

приближались к жизни и робели,-

вас не ждут ли разочарованья?..

Голос будней только слух ваш тронет —

в мерном гомоне существованья

пенье смеха вашего утонет…

Перевод Т. Сильман

Бессонный бор мой! Посреди зимы ты

осмелился подумать о весне

и сеешь серебро свое сквозь сито,

и в зеленеющем тоскуешь сне.

Затерян я в тебе, как в темной вере.

Куда-откуда — не найти примет.

И знаю я: у дебрей были двери —

теперь их нет.

Перевод С. Петрова

Живи, чудес не понимая,

и будет жизнь твоя — как пир,

как для ребенка — утро мая:

он побежит, весне внимая;

дорога перед ним прямая,

и весь лазурью полон мир.

Пусть поутру ему спросонок

кивает ландыш, бел и тонок,-

но, чтоб сорвать его, ребенок

не станет прерывать свой путь,

затем, что ввысь своих ручонок

не может он не протянуть!

Перевод А. Биска

Долго ангел в тиши оставался со мной,

обаял меня послушаньем

и маленьким стал, я же вырос большой,

и вдруг я стал состраданьем,

а он — одной лишь дрожащей мольбой.

И тогда небеса я ему возвратил,

я же здесь остаюсь, где он вышел из плена.

Он учился полетам, я жизнь изучил,

и друг другу мы служим смиренно.

Перевод А. Биска

Руки его — как ослепшие птицы,

что надежду навек потеряли,

и, покуда другие — в безвестные дали

к розовым вёснам летали,

они опускались на выступы, шпицы,