Василий Бетаки - «Калейдоскоп» – тринадцатая книга стихов (2006–2007 годы)

В нём иногда – утомленье,

Но – ни беды, ни греха!

Плотный и гладящий воздух

Мягче воды и одежды,

А если луна и разбудит

Спящих на крыше дома –

Звёзды щекочут кожу,

Да уж не только рубашка,

Тут не нужна даже рифма

Так всё тепло и знакомо!

В соснах, волнах и лицах

Столько веселья хранится –

От первой дождливой страницы

Не остаётся ни строч …

И на слова отзовётся

Звёздное эхо колодца.

Значит сегодня начнётся

Снова приморская ночь!

3.

Юг – это дальний и ближний

Праздник уличной жизни

Всюду, куда ни глянь:

Марсель пьёт пиво в каланках,

Йер – сидит на песчаных банках,

На улицу жизнь выставляет

Любая тьмутаракань!

Ростов в дурака играет

Рядом на венском стуле

Толстяк арбузтут как тут,,

Гарлем дуется в шашки

(И радио на крылечке ),

На Привозе меж рыбой и луком

Толчётся одесский люд…

4.

Но всех и всего светлее

Римская ахинея:

Завертись – даже камни Помпеи

Вдруг на глазах оживут,

Молний зигзаг железный

Молниеносно исчезнув,

Выключит рев и гуд.

В тихом расслышав Слово,

Вожмётся картина Брюллова,

В глуби самой себя:

Центр прогнётся из рамы,

Стенами станут ямы,

Статуи встанут прямо,

И даже Гермес упрямый

Выпрямится, трубя…

Люди к домам вернутся

Где цело каждое блюдце,

Каменные собаки

Подымут беспечный лай,

Сельской античной завалинкой,

Каменными скамьями,

Рассядутся с фигами зрители:

Играй, арфистка, играй

Между Марселем и Ниццой

Прованс отлистает страницы,

А набережная Биарца –

Триумфатор в лавровом венке,

Во власти всесильного Юга

Хоть квадратуру круга

Решить, как это ни туго,

И выкинуть невдалеке!

Солнце – в воду. И сразу

Станет уютней глазу,

От холода первой фразы

Не остаётся ни строч …

И на стихи отзовётся

Звёздное эхо колодца,

И в ритмах телесных начнётся

Новая звонкая ночь…

Осень явилась разом, и не прося пристанища,

Замельтешила узором дубов, узкими листьями ив,

(Будто опять «Турандот» старик Антокольский поставил,

Старый вахтанговский замысел наново перекроив).

Осень осиновой мелочью засыпала холмы у моря,

Отменила хвастливость роз и скромность яблонь,

Но, противозаконный, там где-то, в опустелых Содоме и Гоморре

В полумёртвой, медленной тишине заливается зяблик. Зяблик…

И я снова леплю тебя из холщёвых бретонских пейзажей,

Из зелёной бегучей волны Средиземного моря, из

Капризных парижских набережных, из смятых созвездий, и даже

Из самого этого неконкретного понятья: каприз.

Что ж, пускай себе осень гасит свеченье брусничных бусин,

И зелёный, в медной кроне, отливающий лаком орех, –

Но не смолкнет, звенит бронзой клён,

Но церквушки – белые гуси,

Где-то пьют и пьют студёную воду северных рек