Яков Тублин - Образ жизни

Восемь лет хожу по новой тверди,
Восемь лет тропу к Нему ищу.
Но за мною следом бродят черти,
Хлопают, кривляясь, по плечу.

Боже мой, я знаю не по слухам
(Потому как это сам прошёл),
Что крутая русская сивуха
Делает с еврейскою душой.

Но моя душа не виновата,
Столько лет блуждавшая в лесу.
Ангелы мои — мои внучата,
Только лишь они меня спасут.

Иерусалим — моя столица.
Здесь и оплачу свои долги.
Господи! Евреем дал родиться —
Умереть евреем помоги.

Всемилостивый Бог,
Я — русский иудей —
Молюсь не за себя,
А за своих детей.

Пока я в мир иной
Неспешно ухожу,
На внуков и детей
Всё пристальней гляжу.

Молитвою моей
Пусть будет русский стих —
О том, что никогда
Ты не оставишь их.

На Волге, на Днепре,
На Иордан-реке —
Прости, что я молюсь
На русском языке.

А что привёз с собой, —
Сумей сберечь,
Как ту святую воду из колодца.
…В Израиле — украинская речь
(Я вздрогнул даже)
Громко раздаётся.

Как без вести давно пропавший брат,
Является утраченное слово.
Как будто тыщи лет тому назад,
Нью-Вавилон здесь создаётся снова.

Ещё мне часто снятся те края,
Где обитают ангелы и черти.
Язык мой русский — родина моя,
Отречься от тебя — мне равно смерти,

На этом языке душа болит
И радуется новою судьбою.
Мой русский родич,
Изучай иврит:
Ведь мы — от Бога одного с тобою.

Приобретают новые значенья
События, и мысли, и слова.
Уже за мной — иное поколенье;
Точнее быть — так даже целых два.

Мои — неужто вправду? — эти дети,
И внуки эти?
Кто 6 подумать мог!
Хочу увидеть поколенье третье,
Но это, если мне позволит Бог.

Я возраст свой порою забываю.
И вот, покуда длится этот миг,
Волна накатывает молодая
На слово неизбежное — «старик».

И ничего не изменилось будто,
За исключеньем мелочи одной:
Где в слове «Бог» писал строчную букву,
Уже не обойтись без прописной.

Серьёзные сроки приспели,
Раздумья толпятся гурьбой.
Что делать мне с этим апрелем
И с этой весной голубой?

Что делать мне с этим рассветом,
С заботой грядущего дня?
Устала душа от диеты,
И в странствия манит меня.

И запах костра горьковатый
Я чувствую как-то острей.

…Что делать мне с этим закатом,
С апрелем,
И с жизнью моей?

Я не на «Боинге» летел —
На крыльях сказки.
А справа небосвод алел
Невиданной раскраски.

Я полстолетья ожидал
Такого рейса.
А рядышком Тору читал
Попутчик в пейсах.

Носители подагр и грыж
И прочих болей
Летят из Эреца [6] Эрец Исраэль — земля Израиля (иврит). в Париж —
Не менее, не более.

И даже те, кто встать не мог
Вчера с постели,
Переступили свой порог —
Летели!..

Не то что стонов —
Вздоха нет,
И даже шутки кстати.

Аэропорт. Париж. Рассвет.
…На самом на закате.

Как белый человек,
Вхожу в «Гранд Опера»,
Фотографируюсь на Эйфелевой башне.
На авеню Дэ Итали с утра
Пью кофе.
В полдень сувенир пустяшный
Куплю над Сеной,
Франками звеня.
И как когда-то Хэм,
По Монпарнасу
Пройду вразвалку —
Весь Париж в огнях —
И возвращусь в отель
К ночному часу.
Опухли ноги,
Пухнет голова
От этих слишком поздних впечатлений
И скошенная майская трава
Молочно пахнет,
Словно в День Творенья.
Минутку посижу — саднит в боку,
Но я ещё тащусь в кафе «Ротонда».
Стою, припав к дверному косяку,
Без всякой позы и без всякой фронды.
Бульвар Распай, уж ты меня прости —
Свернул бы влево, но устал серьёзно.
Пора передохнуть. Ловлю такси.
…Как поздно всё же,
Как, однако, поздно!

Какой запоздалый подарок
Случился над Сеной-рекой:
Стою под какой-то там аркой —
Неважно совсем под какой.

Чего и какого я ради
По улицам этим плетусь?
Какая-то горькая радость,
Какая-то сладкая грусть.