Елена Степанян - Сборник стихов

А ворожба, и вызыванье мертвых,
И на святых прилюдная хула,
И многое другое из того,
Что инквизиция ему вменяет —
Конечно же, всё это было,
Было.
Да вот когда?
Ты лопнул бы от злобы,
«Священный суд»,
Когда б в мои ты мысли
Проникнуть смог!
Ты хочешь насладиться
Страданьями невинного —
А я
Перед иным стою Судом
И верю,
Что справедлив мой страшный приговор.

...Такой недолгой жизнь моя была
И безмятежной.
Озарял, как солнце,
Ее сосед-помещик дон Антонио.
Он, собирая нескольких друзей,
Рассказывал им тайны,
От которых
Светлеет сердце,
Увлажняются глаза
И отступает мерзкий страх,
С рожденья
Прилипший к телу, —
Вечной смерти страх.
О эти встречи и беседы!
Ночь
Заполонил жемчужный запах моря.
Игольчатые звезды над листвою —
Как сполохи какой-то высшей жизни.
А дон Антонио нам говорит, что так же
Мы здесь сходились пять веков назад...

Тогда еще не царством инквизиции
Отчизна наша бедная была.
Здесь цвел недолгий мусульманский рай,
Навеки отлетевший к этим звездам.

А мы остались на земле.
Она,
Казалось, мертвой хваткой нас держала
И возвращала каждый раз в себя
Наш прах.
Но скоро эта связь порвется —
Так дон Антонио нам говорил —
И долго наши души будут врозь.

Одни родятся в христианской вере,
И осенит их с неба Южный Крест.
Моя судьба – евреем стать,
хоть вспомнить
Я так и не сумел, что им когда-то был.

А самому Антонио предстояло
Родиться вновь кочевником-арабом,
Спать на спине верблюда
И во сне
Украдкой возвращаться в Андалус. [2]
О дон Антонио!
Всего за полчаса
До появленья стражей инквизиции
Тебя увел небесный караван,
Державший путь к палаткам бедуинским.

Куда же денусь я?
Иерусалим
Разрушен за грехи царя Манассии,
И мой народ с чужбины на чужбину
Смертями и рожденьями гоним...
– —
– Горит! – Горит!
И вправду – запах гари.
Так значит, дым меня не задушил?
Как странно – если бы не этот запах,
Я думал бы, что умер
И лечу
Надзвездными путями к новой жизни.

Но сильно пахнет гарью. – А вверху
Какое-то свеченье.
Ближе, ближе.
И проступают башни городские
И очертанья сказочных дворцов.
Туда?
Но это град небесный,
Град святых.
Там нету места грешникам сожженным!
– Огонь! – Горят соседние вагоны!
– Погибли мы!
– Так вот мне почему
Приснился сон про этого испанца!

– О Господи! Не дай, не дай сгореть!
Хоть нибудь освободи отсюда!

– Остановился!
– Дверь! Выламывайте дверь!
– Вы слышите, стреляют!
– Партизаны!
– Конечно! Это немцы ловят тех,
Кто убежать пытается!
– Посмотрим!

– Ну что ж ты? Прыгай!
– Он не может, он старик!
– Толкай его сильней, здесь много снега!

Паденье. Боль. И забытье.
Короткое иль долгое, кто знает?..
– —
...Как больно мне, и холодно, и страшно.
Что значат эти черные стволы?
Как здесь я очутился? Неужели
Извергла вавилонская темница
Меня из недр своих на этот снег?

Но я здесь не один – я слышу крики,
И лай собак стоит остервенелый.
Стрельба!
Стрельба?
Так вот она, разгадка!
Теперь я понимаю, что к чему!
Я в прежней жизни был царем
Манассией!
Теперь мне ясно всё, как божий день.
Я царь Манассия – так значит,
не напрасно
Я в прошлый раз расстрела избежал.
Иначе я бы ничего не вспомнил!

...Всех до единого переписали
Евреев города
И повели
Себе могилы рыть и в них ложиться.
И, самый старый и больной из всех,
Сумел я убежать, подделал документы
И малый срок у смерти отыграл.

Но боги ада жаждут своего.
Вслед за евреями черед приходит
Всем остальным и я попал в облаву.

Теперь уже, со сломанной ногой,
Я не смогу бежать.
Но для чего бежать мне?
Не сюда ли
Стремился я в бесчисленных рожденьях?
О, будь я настоящий каббалист,
А не такой вот дилетант-невежда,
Я по стволам вот этим, по ветвям
Прочел бы, как по книжке,
Что Всевышний
И этот день, и место сотворил,
Чтоб я здесь встретился с самим собою!

И ты, звезда над этой черной кроной,
Я слышу голос твой,
Я понял, что ты значишь!

Но почему меня никто не ищет?
Всё понятно:
Пытаются прорваться к партизанам
Те, что бежать смогли.
Погоня
Идет за ними.
Лай собачий и стрельба
Сместились вправо и уходят в чащу.
Что делать мне?
Лежать и смерти ждать?
Но я же царь!
Так не в моей ли власти
Погоню повернуть,
Чтоб хоть кого-нибудь спасти?