Борис Поплавский - Сочинения

А у пляжа, где деревья дремлют,
На скамьях влюбленные мечтают
И смеются, что покинуть землю
Их над морем трубы призывают.

Ах, чаянье живет, но мало веры.
Есть нежность, но немыслима любовь.
Садятся птицы на деревья сквера
И скоро улетают в небо вновь.

Вода реки похожа на морскую,
Душа людей — на ветер или сад,
Но не покроет улиц, негодуя,
И не развеет тучи или град.

Мечты вздымают голову, как парус,
Но море наше — ох, как далеко!
Мне умереть? Но если медлит старость,
Живу, во смерть безудержно влеком.

Так, всюду видя на земле препоны,
А в небе стражу, что не побороть,
Я покрываюсь облаков попоной
И спать ложусь, как кобель у ворот.

Мы бережем свой ласковый досуг
И от надежды прячемся бесспорно.
Поют деревья в городском лесу
И город — как огромная валторна.

Как сладостно шутить перед концом,
Об этом знает первый и последний.
Ведь исчезает человек бесследней,
Чем лицедей с божественным лицом.

Прозрачный ветер неумело вторит
Словам твоим. А вот и снег. Умри.
Кто смеет с вечером бесславным спорить,

Остерегать безмолвие зари?
Кружит октябрь, как тот белесый ястреб,
На небе перья серые его.
Но высеченная из алебастра
Овца души не видит ничего.

Холодный праздник убывает вяло.
Туман идет на гору и с горы.
Я помню, смерть мне в младости певала:
Не дожидайся роковой поры.

Отблеск рая спал на снежном поле,
А кругом зима уж длилась годы.
Иногда лишь, как пугливый кролик,
Пробегала в нем мечта свободы.

Было много снегу в этом мире,
Золотых дерев под пеленою.
Глубоко в таинственном эфире
Проплывало лето стороною.

Высоко в ночи закат пылал,
Там на лыжах ангел пробегал.
Он увидел сонный призрак рая
И заснул, в его лучах играя.

Бедный ангел, от любви очнись,
Ты на долгий белый путь вернись.
Сон тебя не знает, он жесток,
В нем глубоко спит ночной восток.

Я встаю, ответил ангел сонно,
Я посланец девы отдаленной.
Я летал по небу без усилья,
Как же холод заковал мне крылья?

Долго ангел медлил умирая,
А над ним горела роза рая.

Над статуей ружье на перевес
Держал закат. Я наблюдал с бульвара
Навстречу шла, раскланиваясь, пара:
Душа поэта и, должно быть, бес.

Они втекли через окно в кафе.
Луна за ними, и расселась рядом.
На острове, как гласные в строфе,
Толпились люди, увлекшись парадом.

Луна присела, как солдат в нужде,
Но вот заречье уж поднялось к небу.
И радуясь, как и всегда беде,
Сейсмографы решили новый ребус.

Упала молния, зажглась в дыму реклама,
Безумно закричала чья-то дочь,
Рванулась тень на волю из чулана
И началась двенадцатая ночь.

Автоматический рояль души
Всегда готов разлиться звуком жестким.
Сановная компания, пляши,
В подземном склепе осыпай известку!

Он на землю свалился, оземь пал,
Как этого хотел весенний вечер,
Как в это верил царь Сарданапал.
Как смел он, как решился, человече!

Как смел он верить в голубой пиджак,
В оранжевые нежные ботинки
И в синий-синий галстук парижан,
В рубашку розовую и в штаны с картинки!

Цвело небес двуполое пальто,
Сиреневые фалды молча млели,
И кувыркалось на траве аллеи
Шикарное двухместное авто.

И, кажется, минуты все минули
Качнулся день, как выпивший холуй,
И стало что-то видно, будто в дуле,
В самоубийстве или на балу.

Качнулся день и вылетел — и вышел
Я к дому своему, как кот по крыше.

Как человек в объятиях судьбы,
Не могущий ни вырваться, ни сдаться,
Душа находит: комнаты грубы,
Гробы — великолепные палаццо.

Вертается умерший на бочок
Мня: тесновато. Вдруг в уме скачек
Удар о крышку головою сонной
И крик (так рвутся новые кальсоны).

Другой мертвец проснуться не желал
И вдруг, извольте: заживо схоронен!
Он бьет о доску нежною ладонью
И затихает. Он смиреет. Тонет.