Борис Поплавский - Сочинения

Мать без края: «быть или не быть»,
Может быть послушать голос нежный
Погасить лучи и все забыть,
Возвратить им сумрак ночи снежной.

Мать святая, вечная судьба.
Млечный путь едва блестит. Все длится.
Где-то в бездне черная труба
Страшного суда не шевелится.

Тихо дышат звездные хоры.
Отвечает мать больному сыну:
Я — любовь, создавшая миры,
Я всему страданию причина.

Состраданье — гибель всех существ.
Я — жестокость. Я — немая жалость.
Я — предвечный сумрак всех естеств,
Всех богов священная усталость.

Спи, цари, Я — рок любви земной,
Я — почин священных повторений,
Я — вдали под низкою луной
Голос вопрошающий в сомненьи.

О, герой, лети святым путем,
Минет час, ты рок богов узнаешь.
Я же с первым утренним лучом
В комнате проснусь, что ты не знаешь.

Улыбнусь. Рукой тетрадь открою,
Вспомню сон святой хотя б немного
И спокойно, грязною рукою
Напишу, что я прощаю Бога.

Сон о счастьи. Газ в пыли бульвара,
Запах листьев, голоса друзей.
Это все, что встанет от пожара
Солнечной судьбы. Смирись, ничей.

Как замутняет воду молоко,
Печаль любви тотчас же изменяет.
Как мы ушли с тобою далеко
От тех часов когда не изменяют.

Туман растекся в воздухе пустом.
Бессилен гнев. как отсыревший порох.
Мы это море переплыли скоро,
Душа лежит на гравии пластом.

Приехал к великанам Гулливер,
И вот пред ним огромный вечер вырос,
Непобедимый и немой, как сырость.
Печальный, как закрытый на ночь сквер.

И вновь луна, как неживой пастух,
Пасет стада над побежденным миром,
И я иду, судьбой отпущен с миром,
Ее оставив на своем посту.

Над бедностью земли расшитое узором
Повисло небо, блеск его камней
Смущает нас, когда усталым взором
Мы смотрим вдаль меж быстринами дней

И так всю жизнь павлином из павлинов
Сопровождает нас небесный свод,
Что так сиял над каждым властелином
И каждый на смерть провожал народ.

Торжественно обожествлен когда-то
Вещал ему через своих жрецов.
И уходили на войну солдаты,
В песках терялись на глазах отцов.

Но конь летит, могучий конь столетий
И варвары спокойною рукой
Разрушили сооруженья эти,
Что миру угрожали над рекой.

И новый день увиден на вершинах
Людьми и сталью покоренных гор,
Обсерватории спокойные машины,
Глядящие на небеса в упор,

Где, медленно считая превращенья,
Как чудища, играющие праздно,
Вращаются огромные каменья,
Мучительно и холодно — напрасно.

Вскипает в полдень молоко небес,
Сползает пенка облачная, ежась,
Готов обед мечтательных повес,
Как римляне, они вкушают лежа.

Как хорошо у окружных дорог
Дремать, задравши голову и ноги.
Как вкусен непитательный пирог
Далеких крыш и черный хлеб дороги.

Как невесомо сердце бедняка,
Его вздымает незаметный воздух,
До странного доводит столбняка
Богатыми неоцененный отдых.

Коль нет своей, чужая жизнь мила,
Как ревность, зависть родственна любови.
Еще сочится на бревне смола,
От мертвеца же не исторгнешь крови.

Так беззаботно размышляю я,
Разнежившись в божественной молочной,
Как жаль, что в мать, а не в горшок цветочный
Сошел я жить. Но прихоть в том Твоя.

Утром город труба разбудила,
Полилась на замерзший лиман.
Кавалерия уходила
В разлетающийся туман.

Собирался за всадником всадник
И здоровались на холоду,
Выбегали бабы в палисадник,
Поправляя платки на ходу.

Проезжали обозы по городу,
Догоняя зарядные ящики,
И невольно смеялись в бороду
Коммерсанты и их приказчики.

Утром город труба разбудила,
Полилась на замерзший лиман.
Кавалерия уходила
В разлетающийся туман.

Неудачи за неудачами,
В сентябре непогоде чета.
Мы идем под забытыми дачами,
Где сидит на верандах тщета.