Борис Кулибин - Тюремный вальс (стихи)

Камышинская набережная! Камышинская набережная...

Станция первой любви. Место, где нашел он наконец покой и утешение.

Борис начал работать шофером на телецентре. А однажды он из Останкина на Мосфильм вез веселого доброжелательного человека.

Они разговорились. Оказалось, что в его машине сидел известный кинорежиссер Леонид Марягин.

- Ты был на киностудии? - спросил он Бориса.

- Нет.

- Пошли покажу.

После этой короткой экскурсии Борис Кулябин заболел кино. Но он продолжал писать свои песни и крутить баранку.

Через несколько месяцев он собрался с духом и позвонил Марягину.

- Леонид Георгиевич, послушайте мои песни.

- Приезжай.

Лене Марягину песни понравились. Он позвонил Элеоноре Филиной, ведущей тогда радиопередачу "В нашу гавань заходили корабли".

Так песни Бориса Кулябина начали звучать по радио. Потом он попал в телепередачу к Льву Новоженову. Я помог Борису напечатать стихи в нескольких газетах.

Потом появилась кассета с его песнями. Было несколько выступлений на разных клубных площадках.

Но самое главное случилось недавно - Борис Кулябин сыграл роль уголовника Клеща в фильме Марягина "Сто первый километр".

Как ни странно, в нем пересеклись две судьбы. Молодость автора Лени Марягина и жизнь зловредного вора.

В следующем году фильм выйдет на экраны. Если вас заинтересовала судьба Бориса Кулябина, посмотрите эту ленту.

Так кончилась история вора-домушника по кличке Клещ и началась новая жизнь барда и киноактера Бориса Кулябина.

Вот текст одной из его последних песен:

Не разлучит меня небушко с землей,

Сколько раз я расставался сам с собой,

Убегал, мне все казалось, от себя,

Тосковал по милой девушке - любя.

И в тайгу меня столыпин увозил,

Сколько ж лет я сосны с елками валил,

Сколько ж новых оцеплений прошагал,

Трудно было и противно - я молчал.

Письма ждал я от старушки и сестер,

И горел таежный жаркий тот костер,

И во снах мне снились братья и отец,

Все ж пришел поганой жизни той конец!

На свободушке, свободе я теперь!

Не ворую, друг мой милый, верь - не верь,

Вижу небо, и не в клетку, над собой,

Так давай за это выпьем мы с тобой.

А я все равно вспоминаю белую от снега степь, и замерзшую ленту Ишима, и стены старого острога за своей спиной.

И мелодию "Тюремного вальса" вспоминаю, закружившего когда-то многих друзей моей юности. Они по сей день кантуются где-то по зонам. Ну что ж, дороги мы выбираем сами.