Михаил Херасков - Собрание сочинений

Уже предъ свѣтлою зарей изчезла тѣнь,
Луна подъ землю шла, и воцарялся день;
95 Адашевъ, слѣдуя склоненiю Цареву,
Рыдая шелъ къ тому развѣсистому древу,
Подъ коимъ Iоаннъ въ нощи видѣнье зрѣлъ.
Онъ шлемъ и мечь его подъ древомъ усмотрѣлъ,
Которые Монархъ въ забвенiи оставилъ,
100 Когда къ пустыннику съ Алеемъ путь направилъ.
Какое смутное видѣнье для него!
Оледенѣла кровь вкругъ сердца у него;
Воскрикнуть хощетъ онъ, но не имѣетъ мочи;
Остановилися стопы его и очи.
105 Такое зрѣлище, какъ острая стрѣла,
Пронзила грудь его и сердце сквозь прошла;
Онъ руки къ небесамъ трепещущи возноситъ,
Истолкованiя въ семъ дѣлѣ темномъ проситъ;
Взрыдалъ, и предъ собой воителей узрѣлъ!
110 Какъ хладный истуканъ, на нихъ Герой смотрѣлъ;
Воители его болѣнью сострадаютъ,
Бiя во грудь себя, на землю упадаютъ.
Волнующiйся духъ въ Адашевѣ утихъ,
И вопрошающу о Iоаннѣ ихъ,
115 Объемлющи его колѣни повторяли:
Увы! и мы Царя Алея потеряли!
Тогда повѣдаютъ гонимы рокомъ злымъ,
Свое свиданiе и разлученье съ нимъ;
Адашева въ тоскѣ ихъ повѣсть утѣшаетъ,
120 Онъ къ рощѣ, гдѣ Алей сокрылся, поспѣшаетъ;
Летитъ чрезъ холмы онъ, усердiемъ горя,
И зритъ вдали… онъ зритъ… идущаго Царя!
Какъ огнь влечетъ къ себѣ свѣтильникъ потушенный,
Такъ былъ къ Царю влекомъ Адашевъ восхищенный;
125 Онъ будто Ангела сходяща зрѣлъ съ небесъ,
Въ объятiя къ Царю повергся съ токомъ слезъ.

Ты вѣрнымъ другомъ быть, вѣщаетъ Царь, умѣешь;
Единаго искавъ, ты двухъ друзей имѣешь;
Объ отлученiи моемъ не сожалѣй;
130 Не плачь, я здравъ, и вѣренъ намъ Алей.

Тѣ рѣчи общее спокойство увѣнчали.
Зефиры къ воинству слова сiи помчали;
Прiятнѣй вѣсть была зари лучей златыхъ,
И сладостнѣй дождя по многихъ дняхъ сухихъ;
135 Свѣтлѣе небеса и солнце появилось;
Вѣщаньемъ о Царѣ все войско оживилось.
Пришелъ нашъ Царь! пришелъ! повсюду вопiютъ;
Имъ взгляды Царскiе обратно жизнь даютъ!
Касаясь ризъ его, стопы его лобзаютъ,
140 И воплемъ радостнымъ небесный сводъ пронзаютъ.
Такъ токомъ водъ Мойсей пустыню усладилъ,
Которы онъ жезломъ изъ камня изцѣдилъ:
Подобно Царскiй взоръ, едино къ войскамъ слово,
Прохладу имъ сулятъ, покой и щастье ново;
145 Его присутствiе блаженство принесло;
Воскресли радости и стало мертво зло.

Внимая грому трубъ Россiйскихъ смутны Орды;
Престали дерзки быть, престали быти горды;
Какъ юница падетъ къ стопамъ идуща льва,
150 Простерлись предъ Царемъ Кокшайцы и Мордва;
Приходятъ, въ дань ему корысть и жизнь приносятъ,
За наглости свои помилованья просятъ,
Вѣщая искренно, что двигли ихъ на брань,
И суевѣрiе, и гордая Казань;
155 Два мрака души ихъ и мысли ослѣпили;
Что въ буйности они къ измѣнѣ приступили;
Но совѣсть изгнала вражду изъ ихъ сердецъ,
И быть они хотятъ рабами наконецъ.

Со умиленiемъ Монархъ просящимъ внемлетъ,
160 И въ подданныхъ число своихъ враговъ прiемлетъ.
Тогда наполнился ущербъ его полковъ,
Донынѣ множимый отъ скорби и враговъ;
На мѣсто страждущихъ, на мѣсто умерщвленныхъ,
Находитъ храбростью людей одушевленныхъ.
165 Такое диво зрѣлъ въ Колхидiи Язонъ,
Когда, разсѣя тамъ змiины зубы онъ,
Увидѣлъ шлемы вдругъ, щиты, мечи блестящи,
И войски изъ земли какъ класы изходящи.
Кочующи Мурзы, внимая ратный шумъ,
170 Потупили глаза, унизивъ гордый умъ;
Изъ подъ Казанскаго разторженна покрова,
Отъ молнiи, что ихъ разить была готова,
Россiйскаго Орла подъ крылья притекли,
И тамъ пристанище отъ бурей обрѣли.
175 Склонилися къ нему Висей со Еникеемъ,
Монархъ отнынѣ сталъ ихъ другомъ, не злодѣемъ.
Какъ бурная рѣка со воинствомъ своимъ
Къ Свiяжску двигнулся, и страхъ пошелъ предъ нимъ;
Соединилися, о дивная премѣна!
180 Махометанскiя съ Россiйскими знамена.
Уже какъ два крыла раскинувый орелъ,
По воздуху съ дѣтьми, такъ Царь на брань летѣлъ;
Подобны тучамъ двумъ двѣ зрѣлись войска части,
Предохраняющи Россiю отъ напасти.
185 Когда вступилъ Герой въ Свiяжскiя поля,
Ликующей ему представилась земля;
Которыхъ жители Россiи покорились,
Тѣ селы въ тишинѣ какъ садъ изобразились;
Щедротой ихъ привлекъ къ покорству Iоаннъ:
190 Изчезла злоба ихъ противу Христiянъ;
Не изнуренные ни данью, ни трудами,
Между великими покоятся скирдами;
Тамъ нивы тучныя, тамъ сладкiе плоды,
Казали роскоши и щастiя слѣды;
195 Среди прозрачныхъ водъ, въ лугахъ, въ долинахъ мирныхъ
Стрѣтаются стада воловъ и агнцевъ жирныхъ;
Подъ тѣнiю древесъ вѣнки пастушки вьютъ,
Прiятну жизнь онѣ и нѣжности поютъ.
Тамъ ризу пеструю раскинула природа;
200 Написанна въ очахъ у всѣхъ цвѣла свобода;
Ласкаютъ воинство, за войскомъ идутъ въ слѣдъ,
Усердны жители нося млеко и медъ.
Какое двухъ державъ несходство предлежало!
Увеселивъ гдаза, оно сердца сжимало,
205 И жалость во слезахъ на воиновъ воззрѣвъ,
Умножила въ Царѣ стремленiе и гнѣвъ;
Не смѣлъ ни зной, ни вихрь въ пути его тревожить,
Но радость общую и Царскую умножить!
Едва нолки въ Свiяжскъ оружiя внесли,
210 Съ Морозовымъ ладьи ко брегу притекли,
И вопль, веселый вопль небесный сводъ пронзаетъ!
Отъ волнъ спасеннаго какъ сына мать лобзаетъ,
Съ такимъ восторгомъ Царь пловущихъ цѣловалъ,
Которыхъ потерять на вѣки уповалъ.
215 Умысливъ дать примѣръ Казани горделивой,
Едва вступилъ въ Свiяжскъ сей Царь мирилюбивой,
Съ увѣщеванiемъ и кротостiю словъ,
Оливну вѣтвь вручивъ, послалъ туда пословъ;
Велѣлъ мятежникамъ кичливыя Казани
220 Миръ вѣчный предложить, или кровавы брани.
Ведущая меня донынѣ на Парнасъ,
О Муза! укроти на время трубный гласъ.
Послы грядутъ въ Казань со миромъ, не съ войною;
Въ сей градъ, мятежный градъ, прейди и ты со мною;
225 Повѣдай прежнихъ бѣдствъ Алеевыхъ вину;
Развратъ его представь, дай лиру, пѣть начну!