И с каждого коршуном взметается гроза . — Во многих религиях птицей бога выступает орел. Он сопровождает, к примеру Зевса. У Данте орел — это птица Христа, он символизирует Вознесение. Гейм заменяет орла коршуном — поедателем падали.
…море огней / Разливается по улицам… — Реминисценция на Апокалипсис (ср. падение Вавилона: Откр 18); мотив, который особенно часто встречается в стихотворениях Артюра Рембо.
" Карманьола " — песня и танец времен Французской революции.
Аркан — в алхимии — волшебный элексир.
Где неслышно мчится за метеором метеор. — В мае 1910 г. в небе наблюдалась комета Галлея. Строчка, возможно, является аллюзией на это событие.
Они высятся, посвистывая в свирели… — По греческой легенде, свирель изобрел козлоногий Пан, спутник Диониса. Вид Пана наводит на людей беспричинный страх. Христианская традиция причисляет его к бесовскому миру. Пан — частый персонаж в стихотворениях Бодлера и Рембо.
Ритурнель — инструментальный эпизод, повторяющийся припев, исполняющийся в начале и конце каждой строфы песни.
Лемуры — в римской мифологии вредоносные тени, призраки мертвецов, не получивших должного погребения, преступно убитых, злодеев и т. п., бродящие по ночам и насылающие на людей безумие. В последнем акте второй части гётевского «Фауста» лемуры роют могилу для ослепшего Фауста.
Черной маской / Он прикрыл белый месяц. — Затмившаяся луна — знак, возвещающий в Библии о конце света и втором пришествии Христа (ср. Мф 24, 29: "Солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются"). Этот образ будет постоянно возникать у Гейма (особенно в стихах 1911 г.).
Роженица в родах вопит с одра… // Над ней сдвинулись дьяволы… — Ср. с соответствующим местом в Откровении (12, 1–6).
Жабьей лапой спину морозит страх . — Еще одна реминисценция на Откровение св. Иоанна Богослова в этом стихотворении. В обличьи жаб выступают демоны Апокалипсиса: "И видел я выходящих из уст дракона […] трех духов нечистых, подобных жабам" (Откр 16, 13).
Мертвые глаза вперяются слепо / В небо, в розовые облака . — Взгляд, обращенный вверх, в небо, является одним из ведущих мотивов не только в "Вечном дне", но и во всей поэзии Гейма. Этот образ отсылает к апокалиптическому полотну Мартина Бранденбурга (1870–1919) "Люди под облаком" ("Die Menschen unter der Wolke"), выставлявшемуся в 1901 г. на третьей выставке Берлинского Сецессиона (оригинал картины не сохранился). На картине изображена толпа людей, стоящих под кроваво-красным предзакатным небом; на переднем плане картины выделяется фигура юноши, взгляд которого обращен к небу. Гейм признавался в своем дневнике, что "Люди под облаком" — это "одна из немногих картин, которые он никогда не сможет забыть" (Ibid. S. 131).
Мотылек слетает в овраг . — В немецком просторечье мотыльков называют "птицами смерти". В европейском фольклоре мотылек — это традиционный символ смерти и воскрешения. У греков мотылек считался воплощением души, отделившейся от мертвого тела. Это так же символ влечения к истине (см. примеч. к стихотворению "Вы, души мертвых"…).
К ране, как к чаше… — Возможно, намек на Грааль, чашу, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Христа. В стихотворении "Спящий в лесу" вообще бросается в глаза обилие лексики, традиционно связанной со страданиями Христа: «рана» ("Wunde"), «страдания» ("Leiden"), «чаша» ("Kelch"); в шестом же катрене герой прямо называется «Богом» ("Er schläft, ein Gott…").
Аврора — в римской мифологии богиня утренней зари.
Ласточки стаями мчатся понизу… — В мифологии ласточка часто являет собой символ опасности, она связана со смертью, с потусторонним миром.
А поверху сброд летучих мышей… — В античные времена считалось, что летучие мыши — это души умерших.
О чем ты думаешь, дуб… — Немецкий философ А. Шопенгауэр в своем основополагающем труде "Мир как воля и представление" (1843), высоко ценимом Геймом, утверждал, что растения обладают "смутным сознанием".
Стиснулась удавка, вывихнулись ноги, / И синий язык торчал изо рта? — Вывалившийся изо рта язык мертвеца становится символом невозможности выразить мысль в слове уже в литературе немецкого барокко, например в драмах А. Грифиуса (см. "Карденио и Целинда": "Черный язык больного, испустившего дух, вываливается наружу неоформившимся словом" ("Denn zehlt der schwartze Zung dess abgelebten Kranken / Vil ungestalte Wort in stetem schwermen her", "Cardenio und Celinde")).
Читать дальше