Андрей Белый: Том 6. Стихотворения

И —
— Окрепла
Хрустальною пряжей
Полярная тьма.
И —
Осыпала —
— Пламенным
Мороком —
— Пятнами
Спаянных льдин.

Поле убогое:
Плесени пней:
В них рогорогое
Тменье теней.

Вымутнен куревом
Плесенный пруд:
В небе лазуревом
Вытянут прут.

Полнится мутями
Всё бытие:
Полнится жутями
Сердце мое.

— «Лапою темной
Тебя обойму…»
Лапою темною
Брошен во тьму.

Жду — твой глагол из пламени приять.
Жду — знамений… Но ужас, —
— Дух гнетущий, —

Как вор,
Как тать, —

В горах
Ползущий.

Косматый прах бормочет в облаках, —
Метет горе всклокоченные —
— Суши…
Как раб
В норе, —

Спасаю
Душу…

Из тучи злой летучая змея
Иглой огня меня пронзит —
— Бесцельно…

Душа
Моя

Скорбит
Смертельно.

В весенние волны зари
Прордели кресты колоколен.
Гори, мое сердце, тори:
Опять я свободен и волен.

Опять посылает мне даль
Вздыхающий, тающий отдых:
Свою голубую эмаль,
Свой кроткий, пурпуровый воздух.

И — первую, легкую тень,
И — ласточек легкие визги;
Опять отрясает сирень
Лучистые, чистые брызги.

И веет вздыхающий лес
Мне запахом пряного нарда…
У склона воздушных небес
Протянута шкура гепарда.

И тот же шатается
Колос,
И той же прохладой
Пахнёт;

И ветер — серебряный
Голос —
Серебряный волос
Взовьет.

И та же певучая
Стая,
Визжа, вылетает
Из дней, —

Над нивой воздушно
Шатая
Летучие пятна
Теней.

Туда ж, — к голубому
Чертогу, —
Означит всевидящий
Бог —

Взметаемой пылью
Дорогу;
И — плачет пастушечий
Рог.

Как пыль световая,
Взвиваясь,
Как облачко, тая
В слезах, —

Как жаворонок
Заливаясь, —
Я жизнь окрылю
В небесах.

Даль, — как стекло:
Над золотистой нивой —
— Шумит овес…

Всё, всё — прошло!
С души нетерпеливой —
— Слетел вопрос.

Кипят колосья
Над межою тою —
— Как злая шерсть;

Слетает солнце
Краснозолотое —
— В седую персть.

Завеют тени
Призрачного мира —
— Сквозной волной,

Дыша в поля,
Как золотой порфирой —
— Замглеет зной.

Нет — ничего!
И — ничего не будет —
— И ты — умрешь…

И рухнет мир…
И Бог его забудет… —
— Чего ж ты ждешь?

Ось мировую
Время расшатает —
— Потухнет свет.

Во мгле пустой,
Как дым седой, растает, —
— Полет планет.

Росеет луг…
Слетает, холодея, —
— В перловый жар,

Оранжевою
Ржавчиною рдея, —
— Багровый шар.

Пространства гаснут,
Прахом распадаясь; —
— И — я; и — ты…

Там — жизни нет:
Грозят, туда бросаясь, —
— Мои персты.

Запламенел за дальним перелеском
Янтарно-красным золотом закат.
Кузнечики назойливые треском
Кидали в нас. Вился дымок из хат.

Садились мы, и — что-то, полный смысла,
Ты вычислял, склонившись над пеньком.
И — нить плелась. И — складывались числа.
И — сумерки дышали холодком.

Ты говорил: «Летящие монады
В зонных волнах плещущих времен, —
Не существуем мы; и мы — громады,
Где в мире мир трепещущий зажжен.

В нас — рой миров. Вокруг — миры роятся.
Мы станем — мир. Над миром встанем мы.
Безмерные вселенные глядятся
В незрячих чувств бунтующие тьмы.

Незрячих чувств поверженные боги, —
Мы восстаем в чертоге мировом».
И я молчал. И кто-то при дороге
Из сумерок качался огоньком.

Твои глаза и радостно, и нежно
Из-под очков глядели на меня.
И там, и там — над нивою безбережной —
Лазурилась пучина бытия.

И чуть светил за дальним перелеском
Зеленоватым золотом закат:
Кузнечики назойливые треском
Кидали в нас. Стелился дым от хат.