Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924

Усни, белоснежное поле!
Замри, безмятежное сердце!
Над мигом восходит бесстрастье;
Как месяц, наводит сиянье
На грезы о нежащей страсти,
На память о режущей ласке…
Конец. Отзвучали лобзанья.
В душе ни печали, ни счастья…
Так спят безответные дали,
Молчат многоцветные травы,
Одеты холодным покровом,
Под синим, бесплодным сияньем.
Спи, спи, белоснежное поле!
Умри, безнадежное сердце!

Высоко над городом,
В перелете гордом,
Словно птицы странные,
Реют монопланы.

А под ними, парами,
Грязным тротуаром,
Словно тени жуткие,
Бродят проститутки.

Может быть, воочию,
Этой самой ночью,
Тем же девам — летчики
Поднесут цветочки;

И в позорных комнатах
Волю неба вспомнят,
Ах! склоняясь ласково
Над застывшей маской!

Первый, в лете сниженном,
Кажется недвижным…
Не к земной улике ли
Монопланы сникли?

Кричат дрозды; клонясь, дрожат
Головки белой земляники;
Березки забегают в ряд,
Смутясь, как девы полудикие.

Чем дальше, глубже колеи;
Вот вышла ель в старинной тальме…
Уже прозрачной кисеи
Повисла завеса над далями.

Вновь — вечер на лесном пути,
Во всем с иным, далеким, сходен.
Нет, никуда нам не уйти
От непонятно милой родины!

Чу! не прощанье ль крикнул дрозд?
Клонясь, дрожит иван-да-марья.
В просвете — свечи первых звезд
И красный очерк полушария.

Красная и синяя —
Девочки в траве,
Кустики полыни
Им по голове.

Рвут цветочки разные,
Бабочек следят…
Как букашки — праздны,
Как цветки на взгляд.

Эта — лёнокудрая,
С темной скобкой — та…
Вкруг природы мудрой
Радость разлита.

Вот, нарвав букетики,
Спорят: «Я да ты…»
Цветики — как дети,
Дети — как цветы.

Нет нигде уныния,
Луг мечтает вслух…
Красный блик, блик синий, —
Шелк головок двух!

Опьяняет смелый бег.
Овевает белый снег.

Режут шумы тишину.
Нежат думы про весну.

Взглядом, взглядом облелей!
Рядом, рядом — и скорей!

Твой ли стан склонен ко мне?
Все ль обман и сон во сне?

Мир во власти зимних нег,
Миги застит дымный снег.

Черный и упрямый локон вьется нежно близ меня,
Но упорно в рамы окон льется снежный отблеск дня.
Тайны ночи побледнели, дали грубы, груб их свет…
Не случайно очи млели! ждали губы губ в ответ!

Ты невольно грудь склонила… Как тревожно дышишь ты!..
О, как больно! Будь, что было! Можно все, — услышь мечты!

Внемлешь? нет? Упрямый локон с плеч скатился, соскользнул…
Иль ты дремлешь? В рамы окон, словно меч, вонзился гул.

Как неяркие бутоны превращают лепестки
В ярко-радостные розы, ало-красные цветы, —
Так твой ропот затаенный, стоны девичей тоски,
Стали — сладостные грезы, жадно-страстные мечты!

И, как белая лилея, над прозрачностью пруда,
Закрывает в лунном свете свой убор, дыша чуть-чуть, —
Так, несмелая, пьянея, в дрожи брачного стыда,
Опускаешь взор, как дети, ты, — спеша ко мне на грудь!

Но, во мгле наставшей ночи, сны Красавицы Ночной
Дышат томно, дышат страстно, в летней, душной тишине, —
Так, опять поднявши очи, чуть лукавя с темнотой,
Ты нескромно, ты безгласно — ждешь, послушна, как во сне!

Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не два
Вы душу манили под тихие своды дубов и берез.
Сверкали росинки, качались кувшинки, дрожала трава,
И в запахе гнили плелись хороводы блестящих стрекоз…