Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести

Поликратов перстень *

Написано в марте 1831 г. Напечатано впервые в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», в двух частях, СПб., 1831; одновременно — в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», СПб., 1831 (в одном томе). Перевод одноименной баллады Шиллера.

Сюжет баллады взят из «Истории» древнегреческого историка Геродота; в третьей книге «Истории» рассказывается о судьбе властителя острова Самос Поликрате Самосском. По Геродоту, боги позавидовали бесчисленным удачам Поликрата; и даже его решение добровольно лишить себя любимого перстня (таков был совет его друга, египетского фараона Амазиса) не смягчило богов. Они не приняли добровольной жертвы, и перстень был возвращен Поликрату: рыбак обнаружил его в брюхе пойманной рыбы. Фараон, устрашенный таким явным знаком обреченности друга, покидает его, боясь разделить его участь. Вскоре, по рассказу Геродота, Поликрат действительно погиб мучительной смертью: обманом завлекший к себе Поликрата персидский сатрап Оройт умертвил его, распяв вниз головой.

Жуковский в переводе смягчил слишком реалистические, с его точки зрения, подробности. Тему зависти богов Жуковский также сгладил. В подлиннике — «боги желают твоей гибели»; в переводе — «на смерть ты обречен судьбою».

Жалоба Цереры *

Написано в марте 1831 г. Напечатано впервые в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», в двух частях, СПб., 1831; одновременно — в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», СПб., 1831 (в одном томе). Перевод одноименной баллады Шиллера, в которой использован античный миф о браке Прозерпины (греч. Персефоны), дочери богини плодородия Цереры (греч. Деметры), с Плутоном, богом подземного царства (греч. Аидом). Согласно мифу, Прозерпина весной покидает владения Плутона и навещает мать; время ее пребывания на земле ознаменовывается пробуждением природы, цветением и плодородием (весна, лето, начало осени). Шиллер психологизирует античный миф, подчеркивая человечность материнского чувства богини. Жуковский эти черты усиливает. У Шиллера строфа 1 является вступлением от автора; у Жуковского с самого начала баллада дана как лирический монолог Цереры. В подлиннике более конкретно и детально изображено цветение природы («лопается ледяная кора», «юная лоза пустила почки»). У Жуковского это дано более отвлеченно («Снова гений жизни веет…»).

Доника *

Написано в марте 1831 г. (закончено 20 марта). Напечатано впервые в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», в двух частях, СПб., 1831; одновременно — в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», СПб., 1831 (в одном томе). Перевод одноименной баллады Р. Саути, основанной на средневековой легенде, действие которой приурочено к Финляндии. В легенде (Саути позаимствовал ее у английского писателя XVII века Томаса Хейвуда) обиталищем беса является не озеро, а река. «Финский» колорит Жуковский снял, — место действия у него не обозначено. Имя «Эбергард» заменено на «Эврар»; владельцу замка (у Саути имя его не названо) дано имя Ромуальд. Изменен размер баллады: у Саути четырехстопный ямб чередуется с трехстопным; рифма — только мужская.

Суд божий над епископом *

Написано в марте 1831 г. Напечатано впервые в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», в двух частях, СПб., 1831; одновременно-в «Балладах и повестях В. А. Жуковского», СПб., 1831 (в одном томе). Перевод одноименной баллады Р. Саути.

Сюжет был почерпнут Саути из средневековых преданий об архиепископе Гаттоне из Метца (начало X века), известном своей скупостью. Согласно легенде, во время голода 914 г. Гаттон сжег в амбаре созванных им на пир голодающих. За это он якобы был съеден мышами. Перевод Жуковского и в стилистическом и в ритмическом отношении отличается от подлинника (см. «Стихотворении» В. А. Жуковского, т.1, Л., большая серия «Библиотека поэта», 1939, стр. XXXVII–XXXVIII). В подлиннике преобладает энергетический, конкретно описательный стиль; Жуковский придал балладе тон нравоучения (например, добавил строку «Что тут, епископ, почувствовал ты?»). Там, где повествование становится особенно напряженным, у Саути строфа разрастается до пяти- и шестистишия; у Жуковского — везде четверостишия. Рассказ о вторжении мышей в замок у Саути дан как шестистишие, где впечатление неизбежности вторжения создаётся путём нагнетания слов, указывающих множество направлений, по которым движутся мыши («внутрь», «через», «вниз», «вверх», «справа», «слева», «сзади», «спереди», «изнутри», «снаружи», «сверху», «снизу»), — у Жуковского этому соответствует строфа 20 («Вдруг ворвались неизбежные звери»). Примененный Жуковским принцип расположения дактилических стоп в строфе вошел в русскую поэзию (см., например, стихотворение Некрасова «Несжатая полоса» («Поздняя осень. Грачи улетели…»).