Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт

Литавры солнца — вот наши лавры.
С цепей сорвутся души центавры…
Пускай трепещут души центавры,
Когда заслышат лучей литавры
  И грохот трубный.

Наполним солнцем свои амфоры,
Давая нервам вкушать рокфоры —
Весь день, весь вечер, всю ночь — рокфоры,
Смущая утром глаза Авроры
  Разгулом тела…

В кострах желаний, в безумном пекле,
С рассудком нити мы пересекли…
Но кто ж мы сами, что все рассекли?…
Не все равно ли, — скот, человек ли, —
  Не в этом дело…

Расцвел камин костром пунцовым,
  Расцвел костром.
Целую долго я лицо Вам,
  Под серебром.
Вы пунцовеете, маркиза,
  Цветком костра.
Изящна грезовость эскиза
  И так остра.
Хотите спелого дюшеса,
  Как Ваша грудь?
Люби поэта, поэтесса,
  И строфы сгрудь.
Подайте, нимфы и сирены,
  Вина, вина, —
Светлей под винные рефрэны
  Волшба звена.
Бряцайте, грезовые звенья,
  Сплетаясь в цепь,
Пылайте, красные поленья,
  Как лес, как степь.
Беги, испытанный прозаик,
  В провалы ниш:
Ты не поймешь души мозаик
  И осквернишь.
Целую страстно я лицо Вам, —
  Гроза и гром!
Расцвел камин костром пунцовым,
  Расцвел костром.

Иногда — но это редко! —
В соблазнительном вуале
Карменситная брюнетка
Озарит мой уголок

И качнет — но это редко! —
Вы при качке не бывали! —
И качнет мечты каюту,
Пол вздымая в потолок.

Тут не вихрь — какое! — вихри!
И не шторм — какое! — штормы!
Вдруг завоют, вдруг закрутят,
Приподнимут, да как — трах!..

Ай, да резвы эти игры!
Ай, да резки эти формы!
Ай, да знойны эти жути!
Я люблю их, просто страх!..

Встрепенулся звонок и замолк,
  А за дверью — загадка.
Это кто? Это ты? Как мне сладко!
Дорогая, войди… Черный шелк
Зажурчит ароматно сонату,
И конфузливо скромная складка
Вдруг прильнет к огневому гранату.

За окошком завистливый толк
Приумолк ядовито.
Это вздорно для нас… Все повито
Упоеньем… Страсть алчет, как волк…
Я пойму… ты поймешь… мы поймем…
Да, поймем, как мечта даровита,
И гранат мы иссушим вдвоем…

Счастье снежинки —
Ландыша с Сирьюса —
В таяньи алом…
  Будут поминки
  В сердце у ириса,
  Лунно-линялом.

Какое мне дело, что зреют цветы?
Где вазы? ваз нет… не куплю ваз!
Какое мне дело! Когда созревали мечты,
  «Простите, но я не люблю вас», —
   Сказала мне ты.
Сказала… Горел, но теперь не горю,
На солнце смотрю уже — щурясь.
К чему эти розы? окрасить больную зарю?
  Простите, но я не хочу роз, —
    Тебе говорю.

Все было поэтично в ней… хотя
Ее отец был при соборе сторож.
Уж с ранних лет нездешнее дитя
Любило снег черемуховых порош.
Став девушкой, взяла она иглу,
Питалась ею, язычком колола,
Живя в подвале, в бедности, в углу,
Спасала честь девичью от укола.
Знакомых было много. Все пшюты,
Как девушка говаривала броско,
Но появился «он», и он стал «ты», —
Расцвел пейзаж шаблонного наброска,
Но кто был он? Да царь ее мечты —
Писец с физиономьей недоноска…

Ты пела грустно, я плакал весело?!
Сирень смеялась так аметистово…
Мне показалось: луна заметила
Блаженство наше, — и серебристого
Луча с приветом послала ласково…
Нас луч к слиянию манил неистово…
Сюда, сирены! Оставьте пляски вы!
  Оставьте пляски вы, скажите сказки нам
О замках раковин, о рыбках в золоте,
О влажных лилиях, песке обласканном,
  Чего вы просите, кого вы молите…
Рассейте грезы, испепелите их! —
Они сжигают, они неистовы.
Такая мука в былых событиях…
Глаза сирени так аметистовы…
  Сирены, с хохотом, на маргаритки
Легко упали и сказки начали.
Позабывали мы о нашей пытке…
Твои глазенки во тьме маячили…

Да, вспоминай, как ты бродила
Лениво грубым шагом в долы,
Как тупо над рекой сидела,
Дыша уродливо-устало.

И если вспомнишь это лето,
Его стесняющие латы,
Поймешь, что часто позолота —
Как монумент аэролита.