Рабиндранат Тагор - Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Связанный, он стоит,
Все на него глядят
С изумленьем и состраданьем.

Даже меч в руках палача
На мгновенье замер…
Тут прибыл гонец из столицы
С грамотой, что помилован отрок,
Подписано – Саид Абдулла Хан.
Развязали юноше руки.
Он спросил: «За что мне такая милость?»
Сказали, что мать-вдова сообщила,
Что он, ее сын, по вере не сикх,
Что сикхи насильно держали
Его в плену.
Покраснев от стыда и гнева,
Воскликнул юноша громко:
«Не хочу я свободы, купленной ложью,
Только в правде – моя свобода,
Я – сикх!»

Пусть дом моих дней последних
Построен будет из глины,
И зваться он Шамоли будет.
Когда же дом рухнет,
Покажется, будто прилег он уснуть,
Смешается глина с землей,
И дом не поднимет обломки столбов,
Как будто на землю жалуясь небу,
Не даст он средь ребер
Разрушенных стен
Приюта для призраков дней отошедших.

На этой земле я сложу
Основу последнего дома,
И пусть забвение всех страданий,
Прощение всех поношений,
Ошибок, обид, издевательств
Покроется порослью мягкою дурбы.
Пусть рев кровожадный
Всех хищных столетий
В нем смолкнет навеки!

Я буду под кровом той же земли,
Что в детстве мне сыпала каждое утро
В завязанный чадор
Пригоршню цветов – и жасмин, и чампак,
И манго цветы, что еще до весны
По южному ветру
Во мглистую даль уносили
Призывы юности пылкой.

Я с детства люблю
Бенгальских женщин,
Их обликом я зачарован.

Сурьмой в них темнеет родная земля,
Пушится нежная поросль риса,
В их добрых глазах я увидел
Сиянье вечерней зари
На краю небосклона
Над синим далеким лесом.

Земля будет каждое утро
Пред домом моим просыпаться,
Когда прикоснется к ней нежно
Рассвет золотой.
А вечером в сумраке синем
Ей будет светло улыбаться
Бессонный
Весенний месяц.

Земля увлекала меня
В дремучие заросли джхау,
На берег обрывистый Падмы,
Где в дуплах – тысячи птичьих гнезд,
К двуцветным полям горчицы и льна.
К извилистым тропкам в деревню, на берег пруда.
Чаруя мой взор,
Земля зазывала меня
И в полдень холодный
Туда, где у красной дороги
Слетались, воркуя, голуби,
Туда, где по желтой пожухлой траве

Лениво бродили коровы,
Сгоняя хвостом
Назойливых мух со спины,
Туда, где гнездился
На пальме высокой
Отшельник-коршун.

Сегодня на склоне дней
Услышал я зов твой, земля,
Припал к твоему материнскому лону,
Где некогда ты сохраняла Ахалью [96],
Покуда ее не коснулись
Стопы ног смуглых и мягких,
Как дурба-трава [97], и проснулась
Ахалья для новой жизни.

Стихи мои, мой берег одинокий,
В безбрежный океан глядящий молчаливо,
Пускай окатит вас прибой высокий
И жемчугом воздаст спокойный час отлива.
Стихи мои, вам скромность не помеха,
Не блещут пестротою ваши одеянья,
Вы у толпы не сыщете успеха,
И в доме знатока вам не снискать признанья.
Стихи мои, я мысленно рисую
В тишайшей тишине ваш образ одинокий —
Не девушку, но девочку босую,
Сидящую в дверях, поджав худые ноги.
Она себя еще не понимает,
Беспечен взгляд ее, и голос беззаботен,
Над ней на крыльях время пролетает,
И утро пьет росу и переходит в полдень.
А если хочешь знать ее – то просто
В распахнутых дверях постой со мною рядом,
Ей не ответить на твои вопросы
Ни словом вычурным, ни молчаливым
взглядом.
Пока играет ветер волосами,
Она сидит в пыли, качая головою,
И голубыми детскими глазами
Доверчиво глядит на небо голубое.
Шум леса, словно музыка, струится,
Река дымится от полуденного жара,
И над водой неведомая птица,
Качаясь вверх и вниз, поет на ветке джхау,
И под прохладным ветром неустанно
Качается джарул, усыпанный цветами,
И камини цветут благоуханно
И опадают в тень сырыми лепестками,
И запах тулси [98]льется над землею,
И аромат земли в каморке обитает,
И медленно пчела над головою
Кружится и, жужжа, куда-то улетает.
А девочка, она ушла с урока,
Она идет в себя и целый мир находит,
И в этом мире бродит одиноко,
И среди бела дня каракули выводит.
Пускай ее природа окружает,
Как разноцветный сад, светло и откровенно:
Журчит вода, и травы полыхают,
И веет от лугов медовый запах сена.
От добрых глаз я девочку не прячу,
Без хитрости на вас глядит она с порога.
А если вы посмотрите иначе —
Ну что ж – нехороша, худа и босонога.