Бенедикт Лившиц: Дохлая луна

У меня есть мама на васильковых обоях
А я гуляю в пестрых павах
Вихрастые ромашки шагом
Меряя мучу
Заиграет вечер на гобоях ржавых
Подхожу к окошку веря я
Что увижу опять севшую
    На дом тучу
А у мамы больной пробегают народа шорохи
От кровати до угла пустого
Мама знает это мысли сумасшедшей ворохи
Вылезают из-за крыш завода Шустова.
И когда мой лоб, венчанный шляпой фетровой
Окровавит гаснущая рама,
Я скажу раздвинув басом ветра вой
    Мама
Если станет жалко мне вазы
    Вашей муки
сбитой каблуками облачного танца
Кто же наласкает золотые руки
    Вывеской из заломанные
У витрин Аванцо.

Я люблю смотреть как умирают дети
    Вы прибоя смеха мглистый вал
Заметили б за тоски слоновьим хоботом
    А я
В читальне улиц
    Так часто
    Перелистывал
   Гроба
    Том
А полночь промокшими пальцами щупала
Меня и забитый забор
И с каплями ливня на лысине купола
Скакал сумасшедший собор
Я вижу — сквозь город бежал
Хитона оветренный край целовала плача слякоть
    Кричу
    Кирпичу
слов исступленных вонзаю кинжал
    В неба распухшего
    Мякоть
    Солнце.
Отец мой сжалься хоть ты и не мучай
Это тобою пролитая кровь моя льется дорогою
    Дольней
Это-ж душа моя клочьями порванной тучи
В выжженном небе на ржавом кресте колокольни
    Время
Хоть ты, хромой богомаз лик намалюй мой
В божнице уродца века!
Я-ж одинок как последний глаз
    У идущего к слепым
    Человека

Вскрывай ореховый живот,
Медлительный палач бушмена:
До смерти не растает пена
Твоих старушечьих забот.

Из вечно-желтой стороны
Еще недодано объятий —
Благослови пяту дитяти,
Как парус, падающий в сны.

И, мирно простираясь ниц,
Не знай, что, за листами канув,
Павлиний хвост в ночи курганов
Сверлит отверстия глазниц.

Мечом снопа опять разбуженный паук
Закапал по стеклу корявыми ногами.
Мизерикордией! — не надо лишних мук.
Но ты в дверях жуешь лениво сапогами,

Глядишь на лысину, плывущую из роз,
Солдатских черных роз молочного прилавка,
И в животе твоем под ветерком стрекоз
Легко колышется подстриженная травка.

Чугунной молнией — извив овечьих бронь!
Я шею вытянул вослед бегущим овцам.
И снова спит паук, и снова тишь и сонь
Над мертвым — на скамье — в хвостах — виноторговцем.

На потолке души качается
с хвостом улыбки
электрическая люстра
утровечерия сестра
ржавый кучер заратустра
венчается с невестами
стами поэмами
железобетонными
в платьях из тканей
ИКСЛУЧЕЙ
энергии журчей
МИРУТР = возвьет
цветистую рекламу
на синем бархате из
линий букв
трамвайных искр
хрустальной талостью
РЕКОРДОВ ВЫСОТЫ
  + 3,15
    кислорода
вознеси оглоблями судьбу
    известий
РАДИОТЕЛЕГРАФА
    с острова равата
где ради графа или лорда
уничтожили воинственное племя
    ЛЮДЕЙ-РАСТЕНИЙ
    с крыльями
вершинных птиц
хаматсу-хаву
ПЕРВЫХ АВИАТОРОВ
    прилетевших к
Соломону
на постройку хоама
первых прочитавших
сверху ПУТЬ ЗЕМЛИ _____

На ступенях песнепьянствуют
песниянки босиком
расцветанием цветанствуют
тая нежно снежный ком
визгом смехом криком эхом
расплесканием с коней
утро ранним росомехом
на игривых гривах дней
со звенчальными звенчалками
зарерайских тростников
раскачают укачалками
грустнооких грустников
небовеснит манит далями
распыляя сок и мед
завивая завуялями
раскрыляет мой полет
путь беспутный ветровеющим
к песнеянкам босиком
я лечу солнцеалеющим
таю нежно снежный ком