Дмитрий Воденников - Обещание

И последнее. Мне – снится сон.

Я – Лев Толстой и еду в метро. Все сидят.

Бесы крутят меня, а Оли рядом нет.

Чувствуя, что силы покидают меня, хватаясь за поручень, я кричу: «Ну как же вам не стыдно. Вы же видите: я – один.

Я не могу стоять.

Я – люблю ее».

Все подымаются.

Я помню: в детстве у меня была игра.

Так – гуляя по даче или по пути на озеро – я представлял себе, что некто, кто больше и лучше меня, хочет узнать мое имя, но почему-то боится.

Тогда (вот она, детская логика) – следуя прямо за мной, он начинает перебирать имена: «Миша, Коля, Петя» (я все как будто не слышу) – и наконец: «Дима». Я оборачиваюсь.

Какие странные порывы внезапных чувств бывают у некоторых субъектов!

Другая гроза. Папа, Юля, я. Папа за руку провожает нас в туалет.

По каким-то интеллектуальным причинам (а ему всего-то 30 лет) он говорит чудовищную вещь:

«Это – чтобы сразу всех. Иначе – кому вы нужны».

Юля руку выдергивает. Я же чувствую какой-то неизъяснимый восторг.

Потом уже, прочитав «Драму на охоте», я понял, что это – пошлость.

Но почему же тогда я чувствовал этот неизъяснимый восторг?

Я еще в институте заметил – обычная вещь для Достоевского: роман не начинается, пока не разразился скандал. Герои съезжаются, стягиваются в одну точку, но ничего не происходит.

Но вот появляется еще один. Искра вспыхивает. Скандал разгорается.

Это похоже на мои стихи. Обязательно надо сказать какую-нибудь гадость, чтобы они заработали.

(Мужчине из второго ряда

это кажется не-обязательным?

А вы попробуйте – )

Это тоже похоже на мои стихи.

Поэт (а не человек, хотя и человек тоже) всю свою жизнь работает на Избранное.