Павел Лукницкий - Памир без легенд (рассказы и повести)

Это Умраллы. Он пастух из другого рода. Он в служках у Закирбая. У него повадки раба.

Юдин позже мне объясняет: Умраллы спрашивал, хотим ли мы бежать. Умраллы говорил, что поможет нам, но слишком фальшиво звучали его уверения в сочувствии нам. Юдин решил не доверяться ему.

Кто был Умраллы? До сих пор я не знаю. Может быть, юродивый, может быть, провокатор. В этот день все время он вертелся около нас. Чего только не говорил он Юдину! И о том, что пойдет с нами, куда мы пойдем, и о том, что даст нам оружие, и о том, что мы великие люди... Но на всякую просьбу Юдина он с неизменной таинственностью шептал: "Потом... потом..." Он был похож на обезьяну, и ужимки его были нелепы, и был он словно в экстазе--то шептал, то выкликал пронзительным голосом бессвязные слова. Возбужденный, плюющийся, он был странен, и я не мог побороть отвращения к нему. Другие басмачи с ним обращались презрительно, выгоняли его из юрты, толкали его, как собаку, ногой, когда он мешал им пройти, а он шептал, шепелявя, и временами, ни к кому не обращаясь, улыбался и юлил и лез к нам.

5

До последней минуты звала на помощь захваченная басмачами Гульча. Уже трещали двери почтово-телеграфной конторы, а бледный почтарь все еще взывал в телефонную трубку. Пуля пробила мембрану, и связь с Гульчой оборвалась.

Как ветер, с одиннадцатью пограничниками помчался на выручку начальник заставы Суфи-Кургана Любченко. На заставе остались его жена и ребенок. На заставе остались шесть бойцов-пограничников во главе с помначзаставы -узбеком Касимовым.

В одиннадцать часов утра 23 мая семьсот басмачей осадили заставу, рассыпавшись по склонам окружающих гор.

На заставе не было пулемета. Басмачи перерезали телефонную связь и отвели арык, питавший заставу водой. Четверых пограничников Касимов послал на ближайшую вершину--ту, от обладания которой зависела участь заставы. Дело было бы кончено, если бы эта вершина была сдана. Один пограничник защищал конюшню. Касимов с последним--шестым пограничником отстаивал постройки заставы и кооператив. Жена Любченко взяла винтовку и тоже стреляла. Басмачи кричали:

-- Сдавайся, Касимов, все равно нарежем полос для собак из твоей проклятой груди.

И Касимов крикнул в ответ:

-- Сдавайтесь сами! Чекисты не сдаются! Они--побеждают!..

Шесть пограничников под начальством Касимова отстреливались до ночи. Семь мужчин и одна женщина отстреливались от семисот...

В этот день мы томились в юрте Тахтарбая, родного брата курбаши Закирбая. Сам Закирбай был в числе осаждавших заставу.

6

Вечер. В юрте сгущаются сумерки. Монотонно сипит на очаге кумган, да лениво похрустывает ветвями огонь. Вокруг одно и тоже: тишина. А у нас--ожиданье. Им это сразу лопнуло, рассыпалось по кочевке шумя ржаньем, топотом, суетой. В кочевку примчалась орава всадников. Тяжелое дыхание, потный халат, грузная туша -- ввалился в юрту Тахтарбай, сел у огня.

Держа на руках грудного ребенка, жена Тахтарба сидела у котла на корточках, помешивая громадной, как ковш, деревянной ложкой кипящую шурпу.

-- Уедешь, и нет тебя, а я беспокоюсь...

Разразившись тяжелой бранью, Тахтарбай выхватил из котла громадную ложку с кипящим супом, привстал потянулся, ударил... Рука женщины залилась кровью ошпаренный ребенок пронзительно завизжал, жена Тахтарбая, не смея отскочить, только пригнулась, прикрывая собою ребенка и беззвучно обливая его слезами. Тахтарбай ударил ее еще два раза и сел на место.

Я увидел лицо древнего варвара с бешеными, не знающими пощады глазами...

В полном молчании Тахтарбай алчно пожирал суп, Отвалившись, рыгнув, обгладив руками бороду, он кольнул Юдина злыми свиными глазками.

-- Суфи-Курган взят.

Юдин, понимая, что это значит для нас, молчал.

Отдышавшись, Тахтарбай поднялся, кряхтя, упираясь руками в землю, и вышел из юрты.

Юдин встал, томительно потянулся, заложив на затылок руки, и, не глядя на нас, вышел вслед. Из-за войлока юрты донеслись голоса.

Тахтарбай вернулся один, опустился рядом с Зауэрманом, что-то долго шептал ему на ухо. Потом оба легли на животы, ногами ко мне, продолжая шептаться. Мирно, может быть, дружественно? Замолчали. По движению локтя Зауэрмана я понял: он пишет. Что? Почему такая скрытность? Какие могут быть тайные переговоры у них? Привстали. Тахтарбай похлопал по плечу Зауэрмана, опять вышел из юрты.

Я вопросительно взглянул в глаза Зауэрману. Я не решился прямо спросить его, что все это значит. Зауэрман отвел глаза в сторону, промолчал, лег спиною ко мне. Подозрение мое становилось уверенностью. Что мог я подумать? Они решили отпустить старика Зауэрмана--его одного. Потому и молчит Зауэрман, не решаясь сказать мне правду...