Демьян Бедный - Стихотворения

Жил-был поэт. Да суть не в этом.
Пожалуй, будь себе поэтом.
Но ежли ты к тому еще и сумасброд,
Готовый все отдать за трудовой народ.
Аминь! К какой ты там ни прибегай уловке.
Хоть в сверхэзоповский задрапируйся стих.
Твой жребий предрешен: молодчиков таких
Не гладят по головке.
А между тем поэт, о коем нынче речь,
И не умел себя и не хотел беречь:
Пусть, мол, враги его лютуют, как угодно, —
Он пишет все свободно!
Свободно… до поры.
В один хороший день поэт, как туча, мрачен,
Злым вихрем будучи на улице подхвачен,
Влетел в тартарары!
Загоготали тут вокруг него шайтаны:
«Ну, выворачивай карманы!»
«Живее! — выл старшой. — Подумаешь,]
упрям.
Поудим сами… Стой!.. Съесть хочешь
подзатыльник?
Ой-ой! Держи, держи! Что это? А?.. Будильник?!»
«Ой, бомба! — пятяся к дверям,
Удильщик спал с апломба. —
Ой, бомба!»

Гремит замок. Упал засов.
Возвращена певцу свобода.
Но возвращения часов
Пришлося ждать ему полгода.
«Будильник! Здравствуй! То-то, брат,
В аду нагнал ты перепугу!»
Поэт будильнику был рад,
Как можно радоваться другу!
А самого уж, глядь, прошиб холодный пот,
И сердце сжалося, как пред лихим ударом:
Будильник явно стал не тот!
В охранке пробыл он недаром!
Хоть развинти, хоть растряси,
Брани его, моли, проси, —
Ну, хоть бы что! Стоит. Ни звука.
«Так вот она какая штука!
Мне за добро ты платишь злом?
Так черт с тобой, ступай на слом.
И без тебя я жил не худо!»
Как вдруг на улице, — о, чудо! —
Положенный в карман, будильник стал стучать,
Но с перерывами. Поэт стал примечать:
Чуть только рядом шпик завьется,
Будильник сразу весь забьется:
«Тик-тик, тик-тик!» —
Гляди, мол, шпик!
Поэт тут со смеху ну прыскать,
Да всюду рыскать.
Да открывать Иуд,
Чтоб после вывесть их на всенародный суд,
Соорудив на эту тему
Поэму!

Уж до конца скажу, как человек прямой:
Будильник-то ведь — мой!

Благодарю тебя, создатель,
Что я не плут и не предатель,
Не душегуб, не идиот,
Не заскорузлый патриот.
Благодарю тебя, спаситель,
Что дан мне верный «охранитель»
На всех путях, во всех местах.
Что для меня всегда в Крестах
Готова тихая обитель.

Как у попа Ипата
Не борода — лопата.
Расправивший ее оплывшею рукой,
Печальных мужиков намедни
В конце обедни
Поп речью потчевал такой:
«Ох, вижу: в помыслах мирских погрязли все вы
Не богомольцы вы весной.
Все только думки про посевы:
А не побил бы град, а не спалил бы зной.
Почто мятетеся и плачетеся векую?
Бог видит нашу скорбь и всю нужду людскую,
Казня и милуя нас, грешных, поделом.
Не судьи мы господней воле.
Идите же со мною в поле, —
На всходах отпоем молебен всем селом.
И ущедрит вас бог зерном по вашей вере,
И будет хорошо приходу и попу.
С вас много ль надо мне: с копенки по снопу
Аль с закрома по мере».

Читатель, не мудри и зря не возражай.
Поп линию свою ведет примерно:
Помолится, и будет урожай —
У мужиков? Бог весть! А у попа — наверно.

Хозяин потчует под праздник батраков:
«Я, братцы, не таков,
Чтоб заговаривать вам зубы.
Судьбину вашу — кхе! — я чувствую вполне…
Кому по рюмочке?»
«Да что ж? Хотя бы мне», —
Илья облизывает губы.
«Кто, други, по второй?»
«Да я ж и по второй!»
«Ребята! Аль к вину мне подгонять вас плетью?
Ну, кто по третьей? А?.. Раздуло б вас горой…»
«Да я ж! — кряхтит Илья. — Как третью, так и
третью».
«А как же с праздничком?.. Пропащий, значит,
день?
Аль потрудились бы… кому из вас не лень», —
Вздохнув, умильно речь повел хозяин снова.
«Что ж, братцы, — батракам тут подмигнул Илья, —
Все я да я!
А вы — ни слова!»

Нет, не совсем то так. Ответ, я знаю, был.
Ответ такой, что наш хозяин взвыл.
И я бы повторить его не прочь, ей-богу,
Но… кто-то дергает за ногу!

Так много слов —
И мало дела.
Меж тем уж Дума поредела:
Не наберешь двухсот голов,
А было триста.
О, Дума! Точно ковш прогорклого вина,
И не хмельна
Она
И не игриста.

Вот басенка еще про октябриста.