Федор Сухов - Красная палата

Не то глаголешь! Не смирюсь! И не смирится
Вода,
она из тихих выйдет берегов.
Ты сам глаголил: даже в падшей персти листьев
Кипит не падшая, бунтующая кровь.
Кричит она, живая кровушка кричит:
Да как это? Да что это, какой-то инок,
Какой-то черемис прибрал к рукам ключи,
Дабы пречистую поганить бы невинность!
Покаюсь, повинюсь: я тоже приложил,
Аз, грешник, сам к блевотине приляпал руку,
А нынче под замшелой кровлею сушил —
Воочью вижу — сатанинскую поруху.
Не я один, всяк видит, всяк воочью зрит,
Какое чудище на белый свет явилось,
В каком она дерьме, в какой она грязи
Утопла, дивная пречистая невинность.
Благочестивая утопла Русь.
Прольюсь
Потоком очистительным, паду на землю,
Живой водой невинную омою Русь,
Ее, омытую, всей кровью восприемлю.
И яко таинство, молитву сотворю
На утешение людской вопящей скорби,
Войду в палату превысокую свою
К своей возвышенно пирующей Прасковье.
Котыгу старую повешу я на гвоздь,
На чистый пол поставлю ноженьку босую.

А Марковну-то, Марковну куда?

Под хвост,
Антихристу под хвост
возьму ее да суну.

Копыта вельзевуловы стучат.

Должно,
Услышан благовест вздыхающего сена.
(Выходит на улицу.)
Томленье скощенной травы, оно дошло,
Коснулось зелено прозябшего посева.
Взошедшей озими коснулось. И тогда
Железом кованные стукнули копыта,
В глубоком озере притихшая вода
Какой-то стала неприветливой, сердитой.
Стемнела ликом. И час от часу больней,
До дна до самого заметней студенеет,
Й стаи диких белокрылых лебедей
Умчались в пасмурно затученную невидь.
Глубокая обезголосела вода
И обескрылела,
зело отяжелела,
Зато, натягивая туже повода,
Всполошно бьющая копытами беда,
Она, бриластая, несется ошалело.
Не убоюсь. Не устрашусь. Сам восприму
Самим спасителем завещанные муки…

Везите к дьяволу, хоть к черту самому,
Но токмо руки…
Не выламывайте руки!

Прости нас, Аввакум!..

Нас всех простит господь.

И одарит красно ликующей палатой…

Нишкни, презренный тать! Горит живая плоть,
Встань на колени, сатанинский прелагатый!
Сызволь передохнуть убитому коню,
Копыта-то слышней колоколов гудели…
(Оглядывая опадающие деревья.)
Вся Русь горит! Вся предалась она огню,
Вся в огнеликой убивается купели…

(Затягивая песню.)
Свяла травушка, свяла на поле —
Студена роса пала на поле…
Все-то утицы летят на полдень,
Один селезень летит на полночь.
Навстречь селезню облака плывут,
По земле они низко стелются,
Частым дождичком льются-капают,
Придорожное гасят деревце.
Навстречь селезню холода идут,
Нестерпимыми бьют морозами,
И не дождичек — снеги падают,
Плачут, белые, под полозьями.
До костей продрог бедный селезень,
Опустил себя в снеги белые,
Притаил себя в тихой берези,
Спрятал крылышки оробелые.
Растопился снег, располоводился,
Угомону нет, нету удержу…
Серокрылая вернулась вольница,
Утица окликивает утицу.
Утица окликивает селезня,
Только селезень не откликается…

Никнет травушка, никнет шелестно
Над дорогою над ухабистой.

(Успокаивая младенца.)
Растревожили, расковелили.

Внутренности вынули.

Гляди,
Ливень надвигается.