Луис Камоэнс - Лузиады. Сонеты

Как истинно великий писатель, Камоэнс избрал для своего произведения поистине титаническую тему — историю португальской нации. По энциклопедичности охвата действительности его можно сравнить с самыми великими писателями Возрождения.

Трудно переоценить роль поэта и в развитии португальского языка, справедливо именуемого многими языком Камоэнса.

Но жанр героической поэмы во многом определил своеобразие «Лузиад» Камоэнса, в чем-то ограничив возможности поэта. Нельзя забывать, что попытки поэтов Возрождения следовать традициям Гомера и Вергилия в этом жанре оказывались, в основном, мало успешными. Камоэнсу удалось создать эпопею, пережившую свое время, и это объясняется прежде всего лежащей в ее основе «мыслью народной». Но поэт не мог не считаться с традициями жанра, сложившимися в эпоху Ренессанса.

Камоэнс, проявивший себя большим мастером психологического анализа в лирике, в эпосе не дает углубленной психологической характеристики героев, не стремится к их яркой индивидуализации. Психологическая мотивировка характеров Васко да Гамы, его брата Паулу, других героев поэмы подчас только намечена. Вместе с тем Камоэнс создал прекрасный коллективный портрет португальского народа, и общие черты португальского национального характера обозначены в поэме достаточно полно.

Нельзя не видеть в поэме перегруженности мифологией, что, возможно, затрудняло восприятие ее даже современниками поэта.

Создатель национального эпоса, Камоэнс избирает особую точку зрения на события истории. Поэт, как уже говорилось, стремится показать преимущественно героическую сторону деятельности португальских королей, выделяя те их деяния, которые способствовали увеличению международного престижа Португалии, крепили ее мощь, создавали ее величие. При этом поэт порой не видит того, как политика воспеваемых им монархов отражалась на жизни народа. Но если в отношении королей такое безоговорочное восхищение можно хоть как-то оправдать их участием в общенациональном деле — Реконкисте, а позднее — в борьбе за независимость Португалии от Кастилии, то прославление всех губернаторов португальских владений в Индии едва ли оправдано даже в рамках эпоса. Повествуя о плавании Васко да Гамы в Индию, поэт проходит мимо многих важных сторон реального хода событий. Он идеализирует всех мореходов, называет четыре небольших корабля могучей «армадой» или мощным «флотом», хотя раджа Каликута был весьма удивлен скромным видом португальцев и скудостью их подарков.

«Лузиады» — одна из наиболее самобытных поэм эпохи Возрождения; ее оптимизм, преклонение перед величием человека, воспевание географических открытий, стремление к парадности, любование восточной экзотикой — все это делает возможным широко бытующее в литературоведении сопоставление стиля поэмы Камоэнса с португальским декоративным стилем «мануэлину». Этим словом (по имени короля Мануэла, при котором процветал этот стиль) принято обозначать орнаментику португальской пламенеющей готики, использующую в архитектурных украшениях флору и фауну океана (водоросли, кораллы, ракушки) и части кораблей. Один из самых знаменитых памятников этого стиля — лиссабонский Монастырь иеронимитов, где ныне неподалеку от могилы Васко да Гамы находится могила Луиса Важа де Камоэнса.

Творчество Камоэнса имело колоссальное значение для последующего развития португальской литературы. Каждый более или менее крупный португальский поэт — Бокаж, Гаррет, Антеру де Кентал, Эужениу де Каштру, Фернанду Пессоа — говорил о том, как многим он обязан Камоэнсу. Творчество Камоэнса имело большое значение для развития многих литератур Европы.

Поэзия Камоэнса пользовалась большой известностью в Англии.

Когда в 1803 г. английский дипломат лорд Стрэнгфорд опубликовал свои переводы лирики Камоэнса, на это откликнулись ведущие поэты Англии. Томас Мур в стихотворении «Лорду виконту Стрэнгфорду» высоко оценил как поэзию великого португальца, так и ее переводы, сказав, что арфа Камоэнса «воскресила мадригалы, вдохновленные богом, и передала их нежную теплоту» Стрэнгфорду. Широко известно стихотворение Вордсворта «Не брани сонета, критик»; первая его строка послужила эпиграфом к «Сонету» Пушкина; перечисляя в ряду мастеров сонета Шекспира, Петрарку, Данте, Спенсера, Мильтона, он упоминает и Камоэнса, «утолявшего в сонетах печаль своего изгнания».

Байрон дважды говорит о Камоэнсе в «Английских бардах и шотландских обозревателях». Когда он иронически сравнивает Саути с воспарившим к небу орлом, то заявляет шутя, что тот затмил Камоэнса, Мильтона и Тассо. Затем Байрон обращается к Стрэнгфорду, вопрошая: «Уж не думаешь ли ты вознести свою поэзию еще выше, обряжая Камоэнса в кружева?» Байрон призывает переводчика более серьезно относиться к своему труду и не «учить лузитанского барда подражать Муру».