К *** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья…») * К*** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленьям», стр. 133, 342) Печатается по копии — ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетрадь XX), л. 7 об. Имеется черновой автограф — ИРЛИ, оп. 1, № 6 (тетрада VI), л. 32. Пунктуация исправлена по автографу. Впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1859, т. 127, № 11, отд.1, стр. 255). В автографе-приписка Лермонтова в скобках: «Прочитав жизнь Байрона (<���написанную> Муром)». Под текстом дата в скобках: «1830» Письма и дневники Байрона с подробными биографическими примечаниями, изданные поэтом Томасом Муром, вышли в Лондоне в 1830 году; в том же году в Париже вышел французский перевод этой книги. Очевидно, одно из этих изданий (трудно сказать, какое именно) и имеет в виду Лермонтов.
Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,
Хотя теперь слова мои печальны; — нет;
Нет! все мои жестокие мученья—
Одно предчувствие гораздо больших бед.
Я молод; но кипят на сердце звуки,
И Байрона достигнуть я б хотел;
У нас одна душа, одни и те же муки;
О если б одинаков был удел!..
Как он, ищу забвенья и свободы,
Как он, в ребячестве пылал уж я душой,
Любил закат в горах, пенящиеся воды,
И бурь земных и бурь небесных вой.
Как он, ищу спокойствия напрасно,
Гоним повсюду мыслию одной.
Гляжу назад — прошедшее ужасно;
Гляжу вперед — там нет души родной!
Эпитафия (Утонувшему игроку) * Эпитафия («Кто яму для других копать трудился», стр. 134, 342) Печатается по автографу — ИРЛИ, оп. 1, № 6 (тетрадь VI), л. 32 об. Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т. 1. 1889, стр. 113). Датируется 1830 годом по нахождению в тетради VI.
Кто яму для других копать трудился,
Тот сам в нее упал-гласит писанье так.
Ты это оправдал, бостонный мой чудак,
Топил людей — и утопился.
Дереву * Дереву (стр. 135, 342) Печатается по автографу — ИРЛИ, оп. 1, № 6 (тетрадь VI), л. 34–34 об. Впервые опубликовано в «Русск. мысли» (1882, № 2, стр. 170). В автографе рядом с заглавием дата в скобках: «1830»; на л. 35— заметка, имеющая отношение к этому стихотворению, озаглавленная: «[Моя эпитафия] Мое завещание (Про дерево, где я сидел с А. С.)». В этой заметке, как и в стихотворении, речь идет о двоюродной сестре матери Лермонтова — Анне Григорьевне Столыпиной (см. примечание к стихотворению «К … » — «Не привлекай меня красой»).
Давно ли с зеленью радушной
Передо мной стояло ты,
И я коре твоей послушной
Вверял любимые мечты;
Лишь год назад, два талисмана
Светилися в тени твоей,
И ниже замысла обмана
Не скрылося в душе детей!..
Детей! — о! да, я был ребенок! —
Промчался легкой страсти сон;
Дремоты флёр был слишком тонок —
В единый миг прорвался он.
И деревцо с моей любовью
Погибло, чтобы вновь не цвесть;
Я жизнь его купил бы кровью, —
Но как переменить, что есть?
Ужели также вдохновенье
Умрет невозвратимо с ним?
Иль шуму светского волненья
Бороться с сердцем молодым?
Нет, нет, — мой дух бессмертен силой,
Мой гений веки пролетит;
И эти ветви над могилой
Певца-страдальца освятит.
Предсказание * Предсказание (стр. 136, 342) Печатается по автографу — ИРЛИ, оп. 1, № 6 (тетрадь VI), л. 31 об. В автографе заглавие в скобках. Впервые опубликовано без последних двух стихов и с некоторыми искажениями в «Стихотворениях М. Ю. Лермонтова, не вошедших в последнее издание его сочинений» (Берлин, 1862, стр. 19). Датируется 1830 годом по нахождению в тетради VI. В автографе рядом с заглавием — приписка Лермонтова в скобках: «Это мечта». В стихотворении «Предсказание» явственнее всего выражены мысли Лермонтова о грядущих революционных потрясениях. Стихотворение написано под впечатлением многочисленных крестьянских восстаний 1830 года, которые особенно участились в связи с распространением в ряде губерний эпидемии холеры.
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! — твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет всё ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
Читать дальше