Михаил Лермонтов - Том 2. Стихотворения 1832-1841

Михаил Павлович Глебов (1818–1847), к которому относится второй экспромт («Милый Глебов»), впоследствии секундант Мартынова на дуэли его с Лермонтовым — лейб-гвардии конного полка корнет; с ним Лермонтов участвовал в бою при Валерике. В рукописном журнале военных действий генерала Галафеева (ИРЛИ, оп. 3, № 32, л. 26 об.) указывается, что 11 июля 1840 года, в битве при Валерике, в числе отличившихся был корнет Глебов, который ранен при этом в правое плечо.

Надя — Надежда Петровна Верзилина, за которой ухаживал Глебов (см. примечание к экспромту «Надежда Петровна, отчего так неровно», стр. 377).

Мартыш — Николай Соломонович Мартынов (1815–1875), убийца Лермонтова. Поэт был знаком с ним еще со времени совместного учения в юнкерской школе. В 1841 году, выйдя в отставку, Мартынов приехал в Пятигорск, поселился в одном доме с Глебовым и часто встречался с Лермонтовым. Поэт, постоянно вышучивал франтовство Мартынова, носившего всегда длинный кинжал за поясом и кавказский бешмет, называл его «Мартыш», «Montagnard au grand poignard» («Горец с большим кинжалом». — Франц .), и рисовал на него карикатуры.

«Велик князь Ксандр»(стр. 249) и «Наш князь Василь»(стр. 250). Оба экспромта направлены против князя Александра Иларионовича Васильчикова (1818–1881), который летом 1841 года находился в Пятигорске и поселился в доме Чиляева, рядом с домом, в котором жил Лермонтов. Васильчиков и Глебов были секундантами на дуэли Лермонтова с Мартыновым.

В статье «Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым» («Русск. архив», 1872, № 1, стр. 205–213) Васильчиков пытался принизить образ великого русского поэта и оправдать его убийцу — Мартынова.

«Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон»(стр. 250). Экспромт относятся к Н. С. Мартынову (см. примечание к экспромту «Скинь бешмет свой», стр. 374).

«Слишком месяц у Мерлини»(стр. 250). Экспромт записан В. И. Чиляевым со слов М. П. Глебова. Адресован вдове генерала С. Д. Мерлини — Екатерине Ивановне Мерлини. На основании новейших документальных данных установлено, что в доме Е. И. Мерлини собирались наиболее отъявленные враги поэта, а сама она была тайным агентом III отделения и играла предательскую роль по отношению к Лермонтову в последние дни его жизни («Лит. наследство», № 45–46, «M. Ю. Лермонтов», 2, стр. 481).

В экспромте упоминается княгиня Эристова и П. В. Волков («верный паладин»). «Шотландка» или «Каррас» — немецкая колония в семи верстах от Пятигорска. В этой колонии находился ресторан Рокше.

«Он метил в умники, попался в дураки»(стр. 251). Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) сообщает, что Лермонтов, прежде чем написать этот экспромт, рассказал М. И. Верзилиной о том, как один калужский помещик привез в Пятигорск трех своих дочерей с намерением выдать их замуж за кавказских офицеров, но, не найдя им женихов, уехал обратно к себе в имение.

«Зачем, о счастии мечтая»(стр. 251). Экспромт обращен к падчерице П. С. Верзилина — Эмилии Александровне Клингенберг (впоследствии по мужу Шап-Гирей; см. примечание к экспромту «За девицей Emilie», стр. 376).

«Мои друзья вчерашние — враги»(стр. 251) и «Им жизнь нужна моя»(стр. 251). Эти два экспромта были произнесены Лермонтовым за несколько дней до дуэли. Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) пишет, что утром 12 июля 1841 года Лермонтов и А. А. Столыпин явились к пятигорскому коменданту полковнику Ильяшенкову с просьбой продлить им курс лечения серными минеральными водами. Ильяшенков, после официального разговора, советовал Лермонтову быстрее уезжать из Пятигорска, так как у него, Лермонтова, появилось много врагов, которые еще недавно считались его друзьями. Лермонтов на это ответил ему первым экспромтом: «Мои друзья вчерашние — враги». На заявление Ильяшенкова о том, что Лермонтова могут убить, поэт ответил вторым экспромтом: «Им жизнь нужна моя».

«Ну, вот теперь у вас»(стр. 251). Мартьянов (со слов В. И. Чиляева) пишет, что этот экспромт Лермонтова был едва ли не последний в его жизни. В роковой вечер 12 июля 1841 года, когда Мартынов вызвал его на дуэль, Михаил Юрьевич, по выходе из дома Верзилиных, прощаясь с товарищами, пожимая им руки, сказал этот экспромт. «И только после дуэли, когда схоронили предательски убитого поэта, — пишет Мартьянов, — кто-то, кажется, Дмитревский, разгадал смысл сказанных им слов. Под именем Миллер были скрыты инициалы поэта: Ми Лер , а под именем Эмма — инициалы Мартынова: М(Эм)а или же инициалы Эмилии и Мартынова Эм Ма ».