Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

«Дать!»
«Не дать!»
И пошло!
Зашумели, как дети,
Кто-то даже словцом,
Как пощечиной:
— Лжет!

Чей-то пришлый вмешался:
— У нас в сельсовете
Старичок
И сады и поля стережет!

Председатель настаивал:
— Про урожайность!
Не мельчите на частность,
Крупнее масштаб! —
Отвечали тотчас ему:
— Не обижай нас,
Не мешай объясниться
Душой на раскат!

Ох, и было!
Как будто земля
Бунтовала,
По краям, по середке,
На метр в глубину.
Кто-то в грудь себя бил:
— Не допустим провала,
Не позволим
Остаться без масла
Блину!

Как ни спорили,
Главный вопрос разрешился,
Резолюцию
Сразу послали в райком.
Председатель собранья
За лес закатился,
А подсолнухи
Так и уснули стойком!

Хорошо локтям
На застолье дубовом
Прикоснуться к ломтям
К караваям подовым.

Хорошо душе
Плыть от берега слова
В семизвездном ковше.
Разговора людского.

Хорошо ногам,
Сбросив тяжесть подметки,
Изучать по слогам
И дороги и тропки.

Хорошо плечом
Лечь на сено сухое
Под большим хомутом
С ароматом супони.

Не от грубости груб,
Не от заданной фальши.
Я в словесный свой сруб
Прячу нежность подальше.

Я ее — на замок,
На суровую фразу,
А иначе уйдет,
Избалуется сразу!

Далекие архипелаги!
Я видел вас лишь на бумаге!
На карте, на ученической парте!
Между Таиландом, Австралией, Бирмой
Сели в воде вы, как лебеди, мирно.
Налево — Борнео, правее — Гвинея,
Поблизости, рядом — Суматра и Ява.
Я не был у вас, но если бы случай
Принес меня семенем легким, летучим,
Я сразу сдружился б со смуглым гвинейцем
И верю, что стал бы он искренним ленинцем.
Я песни бы им по-загорски, по-вятски,
А с песни пошел бы на оторопь пляски.
Я им бы преподал, что Русь — это сердце,
Экватор, где можно душою погреться,
Присесть на большую, большую скамью
В единую, крепкую нашу семью!

Ты сказала, что я охладел,
В чувствах сделался вдруг осторожней.
Я в окошко с утра поглядел:
Выпал снег. Это холод сторонний.

Это к нам подходила зима,
Под полою метели скрывая,
И незвано стучалась в дома,
Наши лилии грубо срывая.

Не печалься! Пусть будет метель
Гнать снега по февральскому кругу,
Мы не пустим на нашу постель
Ни измену, ни стужу, ни вьюгу.

Я к тебе все нежней и нежней,
Вкруг тебя я, как хмель вкруг тычины.
Ты слепое сомненье развей
И не мучай себя без причины.

Для пас запели скрипки в зале,
Когда велел им дирижер.
Они два наших сердца взяли
И унесли в ущелье гор.

И голос твой грудной стал чище,
И вдохновеннее черты.
Как двум вершинам, нам жилище —
Безмерность горной высоты.

Бездонность свода голубого,
Припаянного к бирюзе,
Которая до дна морского
Подвластна буре и грозе.

Как сто гребцов взялись за весла,
Так музыканты — за смычки.
И все, что музыкой зовется,
Идет в тебя, в твои зрачки.

Мелодия, как боль живая,
С шероховатостью рябой…
И ты сидишь, переживая,
И я любуюся тобой!

Сговорились долины и долы
Буйством красок июльских цвести.
Сколько меду! Успеют ли пчелы
Все собрать и на крыльях снести?

Как торопятся! Как припадают
К разогретым тычинкам цветов!
Как их сладкая тяжесть кидает
На гудение тесных летков!

Ой, страда! Пахнет медом и ядом,
Кружит голову зной и дурман.
Даже совестно как-то, что рядом
Ты стоишь, пряча руки в карман!

Из распахнутых липовых просек,
Где сохатый с оглядкой прошел,
Как солому с комбайна, выносит
Легкокрылое воинство пчел.

Не беда, что лететь им далече
До села, до родного плетня!
Разгуделось пчелиное вече,
Стонет радостный колокол дня!

Заполночь. Пропели петухи,
Дремлют в книжных томиках стихи,
Погасили свет в библиотеке,
Перестала хлопать дверь аптеки,
А в райкоме свет,
Там покоя — нет!

Лошади давно хрустят сенцом,
Губы шелестят в мешках овсом,
Возчики озябше дуют ртами,
Меряются силой, бьют кнутами.
— Скоро ли?
А в окнах тот же свет:
— Нет.