Юрий Верховский - Струны - Собрание сочинений

Вот локона развившегося пудра…
Вот новые таинственные мушки,
Как и тогда – на бале у старушки!

Мой друг, еще страницу поверни –
И желтую, и нежную страницу;
Вновь вызови живую вереницу
Крылатых снов блаженного Парни.

Полны весенней негою они.
Приветствуй бодро юную денницу –
И в юный мир чрез шаткую границу
Уверенно и радостно шагни.

На фоне утра нежно-розоватом
За стройной нимфой гонится пастух;
Их смех поет хмелеющим раскатом,

Пока румянец утра не потух,
Любуйся им – твоим счастливым братом
И раскрывай влюбленной песне слух.

Моя любовь шла голову понуря,
Чтоб скрыть лицо и не видать толпы;
И были тихи, медленны стопы,
Хотя в душе рвалась, металась буря.

Тянулись окна, стены и столпы –
И люди, люди; но, чела не хмуря,
Всё шла она, слегка ресницы жмуря,
Чтоб не сойти с предызбранной тропы.

Дневная жизнь, звеня и пламенея,
Вокруг текла – вдруг деву замечала —
И устремлялась взорами за ней.

Из-под волны распавшихся кудрей
Она безмолвным вздохом отвечала
И шла вперед, склоняясь и бледнея.

Душистый дух черемухи весенней,
Ее зелено-белую красу,
Одетую в рассветную росу –
Я полюбил душой моей осенней.

Всё жизненней, душистей и бесценней
Моя любовь мне в жизненном лесу;
Всё осторожней я ее несу,
Всё путь мой долгий глуше и бессменней.

Когда ее я вижу в светлой чаще –
Нарядную любимицу мою –
Я взгляд ее невинных таз ловлю –

И мне дышать в глуши всё слаще, слаще,
И долго я любуюсь и стою,
И вновь иду, и счастлив, и пою.

Заклятую черту перешагни –
И летнюю страду сменит награда –
Лилово-синих гроздьев винограда
И тусклые, и жаркие огни.

Не для тебя высокая ограда.
Покорных лоз объятья разогни,
Отважно душной чащи досягни,
Чтобы узреть царицу вертограда.

В волшебную дрему погружены
Хмельные гроздья. Чуть листвой колышут –
И винный запах в их огне лиловом.

В недвижном воздухе могучим словом
Завороженные, молчат – и слышат
Присутствие таинственной жены.

Под гул костров, назло шумящей буре
Мы продолжали пир торжествовать,
Когда сквозь бор на разъяренном туре
Ты прискакала с нами пировать.

Вино – помин по нашем древнем щуре –
Мы по ковшам спешили разливать;
А ты валялась на медвежьей шкуре.
Мы все тебя бросались целовать.

Ты оделяла нас чудесным даром.
Казалась ты владычицей громов;
Ты хохотала – буря бушевала.

Вдруг бор потрясся яростным ударом.
Умчалась ты – и вспыхнул царь дубов,
За ним – раскрылся черный мрак обвала.

Я в роще лавра ждал тебя тогда.
Ручьи, цветы – деннице были рады.
Алела розой утренней отрады
У ног моих спокойная вода.

Уж просыпались дальние стада.
Кричали резво юные мэнады.
А я шептал, исполненный досады:
«Нет, не придет уж, верно, никогда».

Вдруг – легкий бег и плеск в воде ручья:
Ты, падая стремглав, ко мне взываешь,
Белеешь в алой влаге, исчезаешь…

Я ринулся к тебе, краса моя.
А за тобой – и смех, и вой кентавра,
И стук копыт гремел по роще лавра.

Я к ней бежал, вдыхая дух морской,
В забвении томящем и счастливом.
Над голубым сверкающим заливом
Стлал золото полуденный покой.

Вся розовея в пламени стыдливом,
Обвив чело зеленой осокой,
Она ждала с улыбкой и тоской
На лоне волн ласкательно-сонливом.

Вдруг над водой увидела меня…
Слепительные, пенистые брызги,
Прозрачные, пронзительные визги –