Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Нынче как-то быстро снег растаял
И открыл земную красоту.
Жаворонок крылышки расправил
И взлетел и занял высоту.

Зазвенел, как школьный колокольчик,
Оживил немую синеву.
— Здравствуй, дорогой!.. — А он не хочет
Отвечать — все некогда ему.

Ну, как знаешь. Я пошел сторонкой,
В борозде на сеялку присел.
Родничок работал где-то звонкий,
Слушал я его и сам запел.

И тогда затихла трель в зените,
Жаворонок в небе замолчал.
— Это что, — спросил, — за знаменитость?
Раньше я ее не замечал.

Дружески машу ему рукою.
— Здравствуй, — говорю, — любимец зорь!
Боков я! Давай дружить с тобою! —
Жаворонок выронил: — Изволь!

В почтительном полупоклоне
Приветствую тебя, река!
Гляди — я в хлопке, не в капроне,
На мне тельняшка моряка.

В моих руках моя гармошка,
Мои певучие лады.
Послушай-ка, река, немножко
И песней душу отведи!

Зарей меха заполыхали,
Стальной защелкал соловей,
И даже рыбы услыхали
Разлив мелодии моей.

Я шел по берегу с гармонью,
Всех музыкой манил мечтать.
И стаю серую воронью
Заставил звуком замолчать!

Гармонь была как сто дивизий,
Что побороли ад и смерть.
И выключили телевизор
Две девушки и вышли петь!

У железа сердца нет,
Хоть оно и ходит парнем.
Говорю вам, как поэт,
Что работал на токарном.

Я железо и ковал,
И расплющивал упорно,
В тесной кузне доставал
Из пылающего горна.

Я сверлил его насквозь,
Обрабатывал наружно.
Что железо? Мертвый гвоздь,
Бьешь по шляпке, так и нужно!

У железа крови нет,
Режь его, оно не стонет.
Но его авторитет
Не сгорит и не утонет.

У железа сила есть,
Что нужна в любом сраженье.
Вот за что ему и честь,
И почет, и уваженье.

Что железом скреплено,
То вовек непобедимо,
Даже в яблоке оно,
Говорят, необходимо!

Ощетинились ежи,
Смело вылезли на бруствер,
Незабудки у межи
Так доверчиво смеются.

Лето ласково журчит,
Звонок зной в траве немятой.
На лугу телок мычит,
Словно в чем-то виноватый.

Глубока, покойна синь
Голубого циферблата.
Губы шепчут слово: — Сын! —
Это мать зовет солдата.

Ходит, ищет, мнет траву,
Говорит ромашкам лета:
— Я, сынок, еще живу,
Ты прости меня за это!

Говорит ручью, лугам,
Полю, речке, всей России:
— Хлеб несу к своим губам,
Ты за то, сынок, прости мне!

Никакого сына нет!
Есть трава, дорога, поле,
Есть деревня, сельсовет,
Седина, старуха, горе.

Это горе не избыть!
Из души его не вынуть,
У дороги, у избы
Встало, и его не сдвинуть!

Снегу нет — и рифмы нет,
Спят метафоры и строки.
Грустно светит тусклый свет
На одной московской стройке.

Ночь прошла, и новый год,
Как ребенок, встал на ножки,
Поглядите, он идет
По нетореной дорожке.

Снегу нет — беда, беда,
За притихшим зимним лесом
Как-то грустно поезда
Вдаль бегут по синим рельсам.

Снегу нет — и рифмы нет,
Спит былая гениальность,
Будто я и не поэт
И талант мой не реальность!

Спят певцы и плясуны,
Спят гармони и гитары,
И грустят в полях страны
Обнаженные гектары!

Москва все уверенней вширь раздается.
Ей тесно! Ей хочется луга, ромашек.
Москва обновляется, вновь создается,
Надежда и слава бессмертная наша.

Как зубры, идут самосвалы и МАЗы,
Тяжелые, сильные кони столетья,
Как ток с проводов, сверху сыплются фразы,
Слова-приказанья, слова-междометья.

— Эгей! — это эначит: беги без оглядки!
— Полундра! — Понятно: без дела не суйся!
Такие, и только такие, порядки,
Такие масштабы, такие ресурсы.

Мне нравится голос стальной арматуры,
Поющей не хуже певцов фестиваля,
И можно присесть за мольберт и с натуры
Писать крановщицу по имени Варя.

На поле пустынном дома воздвигают,
И в небе строительный кран уплывает.
Стоит бригадир и рабочих ругает:
— Давай поскорее! Бетон замерзает!