Александр Кушнер: Сборник стихов

А мы, бесчестя кладбище отцово,
то водку пьем из черепа отца,
косноязычьем унижая слово,
то гордо правим замысел творца.

…Мой сын, я научил тебя, играя,
игры стыдиться… В честной тишине
наш грешный путь до ада или рая…
Прощай, прощай и помни обо мне.

Чем дороже дневное тепло —
То ли с возрастом, то ли с весною, —
Тем загадочней там, за стеною,
То, что ночью из почвы взошло.

Чем томит его мир этот вновь,
Этот шар, переполненный болью?
Тем, что есть в нем живущим раздолье,
А с юдолью в родстве и любовь.

Что в горячее сердце вобрать,
Чем же душу наполнить, ликуя?
Если выбрали долю такую,
То в открытую надо играть.

Вот и тянется все, что растет
Из разрухи мирской, из кручины,
Прямо к свету, к добру без личины,
Сквозь излишки темнот и пустот.

Нет причины для горя, пойми,
Если стебли набрякли и жилы
Вешним соком, прибавившим силы
Тем, что с вестью встают меж людьми.

Куда ни выйдешь — лучшего не надо,
Все под рукой — и воля и покой,
Все это так — и зрелость мне отрада,
И грусть спасет от косности людской.

Пусть это так, — но все-таки готовый
К тому, что будет с нами и с листвой,
Приветствую пред осенью свинцовой
Подспудный строй, усталый, но живой,

Негромкий голос, взгляд недоуменный
Ее самой — и всех, кто вместе с ней
Пройдет по грани, страхами клейменой,
За тропкой, промелькнувшей меж теней.

И в тех краях, где призраки распада
Покажутся холмами над рекой,
На встречу с чудом, веющим из сада,
Мы вновь шагнем над бездною мирской.

Эти дни сосчитать попробуй —
Так их много и мало так!
В них присутствует прок особый,
Толк нешуточный — то-то злак
Сыплет по ветру семенами,
Чтобы почву им дать суметь, —
И за новыми временами
Эти всходы потом заметь.

В нарастанье подспудной силы,
Ждущей лучшей своей поры,
Дремлет память о том, что было,
С тем, что людям несло дары —
С тем единственным, вездесущим
Естеством, о котором днесь
Порадеть бы нам всем, живущим,
Чтобы свет не утратить весь.

Словно отчаясь, встречаясь
С тем, что, лучась, обожгло,
Благословило, прощаясь,
И, разлучаясь, ушло.

Словно грустить перестала
Та, что судьбою слыла, —
Все бы влекла да блистала,
Но не смогла, замерла.

И пелена выцветала
Скрывшей минувшее мглы
Там, где, склоняясь устало,
Звезды глазам тяжелы.

Что это все-таки значит?
Что за привада горчит?
Кто это вроде бы плачет
Ночью, — но больше молчит?

Сверх всякого вероятия,
Неведомо почему —
Невидимые объятия
Тепла, и за ним во тьму
Линяющие события
Холодных минувших дней —
И вот она, нить наития —
При свете куда видней!

Да хватит вам перемалывать
Оставшееся извне!
Грехи предстоит замаливать,
Осмысленные вполне, —
И рано еще распахивать
Окошко, а с ним и дверь —
Ведь птицам крылами взмахивать
Еще нелегко, поверь.

Разбежался, подпрыгнул и полетел
Самолет с тобою внутри,
Сотню с лишним пристегнутых к креслам тел
Поднимая в воздух. — смотри,

Как уходит земля из-под ног, и с ней
Город, собственной картой став.
И в груди тесней, небеса ясней
Здесь, над облаками, — оставь

Все сомненья внизу, распростись с виной
И дела свои сдай в багаж.
Впереди, нам кажется, мир иной —
Бесконечно лучший, чем наш.

Здесь жил, работал и учился…
Шуршали листья, чай дымился,
И почерка тянулась нить
Туда, где взглядом обновленным,
Колонным строем, оголенным
Каленым нервом заменить

Возможно опыт плоти душной.
В окно проникнет мрак наружный —
Ни силуэта, ни лица,
Лишь ощущенье смутной жажды,
Напоминанье, что однажды
Все станет ясно до конца.

Проходишь дом, бетонный ящик.
Из дышащих и настоящих
В недлинной очереди за
Теряешь время. Ищешь слово.
И мира скользкая основа
Не так бросается в глаза.

Что воодушевляло?.. Пустяки.
Но жизнь другими пробуя глазами,
Я б не сказал, что я пишу стихи, —
Стихи себя все чаще пишут сами.