Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Ничто не исчезает. Забытое появляется вновь.»

В отличие, например, от Рубцова, у Кузнецова любимые фольклорные жанры - не песенные, а сказовые: былина, баллада (см. работу М. Жигачевой), а также сказание: «Былина о строке», «Четыреста», «Сито», «Сказание о Сергии Радонежском», «Баллада о старшем брате». В его стихах действуют герои былинного эпоса (Святогор, Илья Муромец, Соловей-разбойник), появляются сказочные образы (спящая царевна, царевна-лягушка, Иванушка-дурачок, Змей-Горыныч), даже персонажи бытовых анекдотов, созданных коллективным творчеством народа («Сказка о золотой звезде», «Рыцарь»). Чаще всего он идет от мысли к чувству, а не наоборот, - этим и объясняется отсутствие в его стихе той музыки, которая так впечатляет в рубцовской поэзии.

Кузнецов не проходит мимо таких жанров, как заклинание, плач, лирическая песня. Поэтому так много в его лирике обращений и заклинаний: «Скажи, родная сторона...» («Мирон»); «Скажи мне, о русская даль...» («Русская мысль»); «О, народ! Твою землю грызут...» («Ни великий покой, ни уют...»); «Рыдай и плачь, о Русская земля!» («Захоронение в Кремлевской стене») и др.

Многие постоянные эпитеты также взяты из фольклора: широкое поле, темный лес, белый свет, добрый молодец, буйная голова, И авторские эпитеты у Кузнецова строятся по фольклорной схеме, например, эпитеты со словом «железный»: «железные мысли», «железный путь», «железная отчизна», «железное столетье»

- отрицательный их характер связан с фольклорной «увязкой» железа с темными силами (ворон с железным клювом, змея или змей с железной чешуёй и т. д.).

Использует Кузнецов пословицы и поговорки (например, «На воре шапка горит»), фразеологизмы, восходящие к фольклору («куда глаза глядят», «в чем мать родила», «трын-трава», «считать ворон», «ни свет ни заря» и др.), фольклорные числительные (три, семь, двенадцать), тавтологические повторы (путь-дорога, грусть-тоска). Не выглядит чуждым в его стихах и прием оборотничества («Сказка о золотой звезде», «Испытание зеркалом»).

Но поэзия Кузнецова - это, прежде всего, поэзия символов. «Я недолго увлекался метафорой и круто повернул к многозначному символу, - пишет поэт. - С его помощью я стал строить свою поэтическую вселенную...». «...Их глубина открылась мне внезапно. Видимо, я шел к ним давно и напрямик. Мои юношеские стихи метафоричны. Но метафора очень скоро перестала меня удовлетворять. Это произошло, когда мне было 25-26 лет. Для поэта это начало зрелости. В то время я изучал и конспектировал труды Афанасьева... и вспоминал свои детские впечатления и ощущения.».

Понятно, почему Ю. Кузнецов отошел от метафоры и пришел к символу: во-первых, «мир фольклора - это мир символов. Народная культура вообще глубоко семиотична и символична.», во-вторых, «символ более устойчив и частотен, чем метафора.» Сам Кузнецов сказал об этом так: «Символ... не разъединяет, а объединяет, он целен изначально и глубже самой глубокой идеи потому, что исходит не из человеческого разума, а из самой природы, которая в отличие от разума бесконечна.».

Корни его символики - в русском фольклоре. Кузнецов постоянно говорит о «народной символике, которую бог надоумил меня взять для стихов.». Она у него масштабна, построена на резких контрастах и так органична, что даже современную историю поэт воспринимает народно-поэтически: «Закатилось солнце России. Наступила ночь республики. Есть цикличность в природе, есть она и в истории...».

Кузнецовская символика в своей основе соответствует не только русскому фольклору, но и всей славянской мифологии: «Универсальным образом, синтезирующим все описанные выше отношения, является у славян (и у многих других народов) древо мировое. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступает Вырий, райское дерево, береза, явор, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трем основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине - птицы (сокол, соловей, птицы мифологического характера, Див и т.п.), а также солнце и луна, к стволу - пчелы, к корням - хтонические животные (змеи, бобры и т.п.). Все дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной: ср. изображение дерева или женщины между двумя всадниками, птицами и т.п. в композиции севернорусских вышивок. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира - три царства: небо, земля и преисподняя, четвертичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток, ср. соответствующие четыре ветра), жизнь и смерть... Мир описывался системой основных содержательных двоичных противопоставлений (бинарных оппозиций) - кстати, первым наметил основной набор семиотических противопоставлений славянской картины мира А.А. Потебня - В.Б.), определявших пространственные, временные, социальные и т.п. его характеристики: жизнь-смерть... живая вода и мертвая вода... чет-нечет... правый-левый... мужской-женский... верх-низ... небо и земля,., юг-север,., восток-запад... суша-море... огонь-влага... день-ночь,., весна-зима... солнце-луна... белый-черный (светлый-темный)... близкий-далекий... старый-молодой... священный-мирской... правда-кривда и т.п.».