Савелий Тартаковер - Светлое уныние (Антология лунных поэтов)

Если ты
ищешь новое чудо,
то имя ему:
соблазн.

Если мы
ищем новое чудо,
то имя ему:
победа.

Если она
ищет новое чудо,
то имя ему:
счастье.

Если они
ищут новое чудо,
то имя ему:
ложь.

Если немногие
ищут новое чудо,
то имя ему:
тайна.

Если никто
не ищет нового чуда,
то имя ему:
жизнь.

Я иду к тебе:
весь мир кажется клеткой радости.
Я иду с тобой:
весь мир кажется отсутствующим.
Я ухожу от тебя:
весь мир плачет и тоскует.

Быть поэтом,
это не петь песни,
ни слушать песни,
ни знать песни,
ни верить в песни,
а —
бежать от песни:
песни жизни,
которая беспощадно,
всегда и повсюду,
преследует избранника,
превращая все окружающее —
выспренное, низменное —
в поэму.

Все дальше от истины,
но зато все громче,
самонадеяннее
раздается
проклятье.

Все чище в помыслах,
хотя скромно и
самоотверженно
раздается
молитва.

Все торжественнее,
побеждая
своей внутренней
убедительностью, —
не раздается,
а сосредоточивается
творческая мысль…

Я украсил свою жизнь
воспоминаниями о смерти.
Тихой радостью
я расцветил свою тоску.
Все простое и доподлинно известное
я превращаю в тайну.
Кипя вечным порывом,
я не стремлюсь ни к чему.

Вонзи
копье мудрости
в рану любознания;
просверли
дыру, дарящую полусвет
темнице наших недостатков;
заставь
поверить в чудесное
из-за невозможности подчиниться ему;
окружи
покоем и почетом
все, к чему относишься с отвращением,
— и ты поймешь,
что не жизнь ухудшает нас,
а мы ухудшаем жизнь…

Всем, кто изнемогает,
говорю:
грозный мститель
восстанет за вас.

Все, кто изнемогает,
говорят:
не отомщения нам надо,
а только облегченья от мук.

Всем, кто изнемогает,
говорю:
откажитесь от своих страданий,
и будет облегченье вам.

Все, кто изнемогает,
говорят:
мы имеем право на облегченье,
хотя и оставаясь страдальцами.

Всем, кто изнемогает,
говорю:
хорошо, страдайте,
но заставьте страдать и других.

Все, кто изнемогает,
говорят:
мы гордимся не местью,
а справедливостью.

Всем, кто изнемогает,
говорю:
месть, это —
справедливость.

Все, кто изнемогает,
говорят:
но ведь наши права
только в нашем страданьи.

Всем, кто изнемогает,
говорю:
ну, так откажитесь
от своих прав.

Все, кто изнемогает,
говорят:
отказаться от прав,
это было бы мучительно.

Нашему диску
суждено возвестить
всем мирам
следующую истину:

клик победы — тоска!
тайна знанья — тоска!
спутник счастья — тоска!
смысл веселья — тоска!

Живое и мертвое,
прошлое и настоящее
соединяется
под покровом тоски.

Знать и не знать,
верить и не верить —
какое счастье!
какой обман!

Уметь и не уметь,
бояться и не бояться —
какая радость!
какая пытка!

Жалеть и не жалеть,
помочь и не помочь —
какая победа!
какое поражение!

Там где-то
я воспринял свою первую цель:
счастье.
Смятый в толпе,
я присмотрелся к новой цели:
истине.
В самом себе
я ищу и нахожу высшую цель:
мятежность.

Искупляю —
но ни грехи,
ни ошибки,
ни помыслы,
а содеянное в слишком доверчивом
наплыве чувств
добро!

Мне ли,
старому воину,
предаваться
разладам души?
Пусть меч
рассечет сомненье;
веревка
свяжет фантазию;
камень
разобьет страхи;
стрела
вонзится в ореол истины, —
и вместо возгласа:
я убеждаюсь!
можно будет воскликнуть:
я победил!

Совпадение звуков
еще не творит поэта.
Совпадение мысли
еще не достигает истины.
Совпадение чувств
еще не равносильно любви.
Совпадение страха
еще не означает опасности.
Но совпадение лжи
доказывает,
что над жизнью парит высшая цель.