Антология - Поэзия Африки

А минотавра надорванный голос
С давних времен заглушает стенанье
Города вымершего и глухого.

Неподвижных ног безмолвье,
Тишина кустов терновых
И обвивших шею рук.

С голодом моя подруга
Борется неистребимым,
Веки сомкнуты, поет.

Снова снег. Звезда убила
Свет своей горящей плоти,
Стала пеплом. В пепле всё!

Слышу крик и вижу губы,
Ни бледны они, ни алы.
Спит сирена вся в крови.

Ладонь большая сердца
Раскрыта в этот мир
Огней, лучей, животных,
Она черна, дрожит.

Выходит прямо к солнцу
Окно из детских дней,
Пылающие степи
Преследуют его.

Вода, ты здесь бессильна,
Иссохнув, стала ты
Лишь нитью мутно-алой,
Воздушная вода.

Обжигает сады
Блеклый дождь, он уснул,
Как павлин. В эту пору?

Бесконечный терновник
Тело рвет до костей,
Волки рвут наши руки.

Рот открыт. В эту пору?
К сердцу черные воды
Неустанно бегут.

Для того чтоб услышать
Крови лиственный шелест
На вершине холма.

Звезда, поющая в ушах вселенной,
Мерцающая тускло и мертво,
Приходит землю рыть, когда я сплю.

Когда-то женщина с лицом бескровным,
Подобная полипу на груди,
Сидела, бледная, у врат страны.

Ее тоска ладони простирала;
В глухой степи слепой ребенок плакал,
Сон беспокойный тела моего.

Дождь. Шумный порт. Зачем я шел сюда?
Стоять, глазеть на белые суда?

От шумных толп все серо на причале.

В дыму повисло солнце над толпой.
Тебе завыть бы впору. Что с тобой?

Корабль отчалил, отплывает в дали.

Вокруг зима, и всё как страшный сон,
Бордо водой и скукой окружен.

Где успокоишь ты свои печали?

В пространстве дождь во всю бушует мочь,
Лишь полдень миновал, и сразу — ночь.

Где ты найдешь приют, в каком квартале?

В кино? А может, в баре на углу?
Там голоса, там пьют, там свет сквозь мглу.

А на твои слова здесь наплевали!

Если бы ты
Эдельвейсом была,
Я залез бы на горную кручу,
Чтобы тебя сорвать.

Если бы ты
Была растеньем морским,
Погрузился бы я
В зеленую бездну,
Чтобы тебя
Со дна морского достать.

Если бы ты
Звонкоголосою птицей была,
Я пошел бы в глухие леса,
Чтобы услышать тебя.

Если бы ты
Звездою была,
Я бы все ночи не спал,
Чтобы только смотреть на тебя,
Свобода!

Палачу
По душе темнота.
Убийца
Света дневного боится.

Человеку выбрили голову
И повели к эшафоту.
Должно быть,
Он улыбнулся,
Увидев хмурые лица
Чиновников.
Им надлежало
Придать законную силу
Убийству.

Ночь была,
И накрапывал дождь.

Палач торопился,
Боясь простудиться.

Чиновники,
Раскрыв свои черные зонтики,
Топтались на месте:
«Какая медлительность!
Надо кончать это дело…»

Он
Поглядел на них
И улыбнулся.
«Боятся, — подумал он, —
Все здесь боятся
Простуды».

Сейчас
Они домой возвратятся
И снова будут вдыхать
Запах еще не остывших простынь.
А он
Будет спать
На жесткой постели,
От которой пахнет дождем.