Константин Ваншенкин: Сборник стихов

заночуешь ли в сквере увидевши чёрта в стакане
небеса отсырели заставлен пейзаж двойниками
хороша панорама да жаль не стыкуется что-то
в покосившейся раме то луг то пустырь то болото
глянь стога расчесали свои оловянные кудри
жарят звёзды на сале горбатые глокие куздры
пролетают гаруды ржавеют на свалках машины
в городах изумрудных войска созывают страшилы
и по-прежнему вяжет сплошной тополиною ватой
пасти угольных скважин и рты стариков бесноватых
чьи глаза точно блюдца пчелиным забрызганы мёдом…
но пора бы вернуться по этим излучинам мёртвым
ускользающей речи глухими её берегами
где с луною заплечной утопленник ходит кругами

ремонтируешь ветер, потом возвращаешься в twitter
клон по имени Петер звонит пригласить тебя в Питер
направляешься в спальню… обняв биоробота Лену
опускаешься в кресло, сажаешь её на колено
дальше следует то, что пытается следовать дальше…
(так доходят до точки — ларька биоробота Даши)
просыпаешься утром на том ли, на этом ли свете:
без пятнадцати восемь, пора ремонтировать ветер

он вонзает иголку в фигурку врага
усмехается собственным мыслям
за окошком — река и её берега
точно женские груди, обвисли
а над этой рекою парит особняк
островерхий, в готическом стиле
там сидит у камина изысканный враг
и листает Легенду о Тиле
погоди, не нуди — и увидишь кино:
колдовская отслужена месса
завещанья составлены, всё решено
и назначены время и место
бутафорское небо окрасят огни
и на самой его верхотуре
на астральной дуэли сойдутся они
голливудские звёзды в натуре

кто на первом уровне был грудным
а на пятом уровне с печки встал
на последнем уровне, пьяный в дым
запряжёт буланого
видишь, там
где чужими мыслями лог порос
где резные идолы бдят во мху
едет добрый молодец смерд отброс
показать горынычу who is who
у него калашников на плече
он берет, смотрите-ка, заломил
а за ним кто в ватнике, кто в плаще
эскадрон биндюжников, цепь громил
а горыныч спит себе, дым столбом
он на добрых молодцев положил…
рыщут волки в ельнике голубом
да под ряской булькает старожил
долго сказку сказывать, легче спеть
а и петь не хочется, я не бард
за последним уровнем только смерть
на delete роняющий лапу гад

никак не вспомню… в грудь вошёл стилет
а дальше — Лета, здравствуй, сколько лет
вернее, зим, по изморози судя
на чёрных крыльях… впрочем, всё равно
а там и девки, музыка, вино
смех нелюди: да мы свои же люди

и не Вергилий, а сатир в трико
подносит ожерелье из клыков
с блаженною улыбкою дебила
земную жизнь проверив на излом
в конечном счёте, свяжешься с козлом
он и расскажет что с тобою было

тьфу на Геенну, Суд et cetera —
всё выдумки — гудели до утра
ах, дарлинг, дарлинг, с нас и взятки гладки
здесь я не помню… в грудь вошел стилет…
очнулся — Лета, здравствуй, сколько лет
прими штрафную и айда на блядки

капельмейстер дождя в сюртуке водяном
мокрый увалень в чёрном цилиндре
то стучит по стеклу, то рисует на нём
экзотических птиц и цилиней
а поднимешься с левой — озирис в гробу
над церквушкой пустой нависает
прижимает к губам выхлопную трубу
музыкант из рассеянных самых
и не вспомнишь, какое сегодня число —
так шумит за спиною нагая
орлеанская дева с воздетым веслом
убираться тебе предлагая

Открывается сердце на собственный стук,
из темницы выходит бочком.
Надвигается ветер и гонит листву
подзатыльником лёгким, тычком.
Эти красные листья бульварам к лицу,
эти жёлтые льются в зрачки.
Поднимаются статуи к Богу-Отцу:
пионеры, пловчихи, качки
в шлемофонах, ушанках ли — не разберёшь
после стольких-то лет… И летит
под воинственный марш, мимо каменных рож
бронепоезд в парижский бутик.

Счастье будет, любовь не кончится — что враги ей и что друзья!
В ресторанном пустом вагончике буду ехать всё я да я.
В бутербродном и винно-водочном, — Каберне моё, Каберне! —
В колыбельном, качальном, лодочном, где графины звенят по мне.
На конечной неблизкой станции выйду молча в небытиё.
Никогда не проси: остаться бы. Не твоё это. Не твоё.