Алексей Толстой - Том 1. Стихотворения

И с новой напер на врагов он толпой,
  Просек через свалку дорогу,
Но вот на него налетает слепой,
Топор свой подъявши. «Да стой же ты, стой!
  Никак, ошалел он, ей-богу!
Ведь был ты без нас бы иссечен и стерт,
    Что ж рубишь ты, черт,
    Свою же подмогу?»

Но тот расходился, не внемлет словам,
  Удар за ударом он садит,
Молотит по русским щитам и броням,
Дробит и сечет шишаки пополам,
  Никто с разъяренным не сладит.
Насилу опомнился старый боец,
    Утих наконец
    И бороду гладит.

Дружина вздохнула, врагов разогнав;
  Побито, посечено вволю,
Лежат перемешаны прав и неправ,
И смотрит с печалию князь Ярослав
  На злую товарищей долю;
И едет он шагом, сняв острый шелом,
    С Гаконом вдвоем,
    По бранному полю…

К Роману Мстиславичу в Галич послом
  Прислал папа римский легата.
И вот над Днестром, среди светлых хором,
  В венце из царьградского злата,
Князь слушает, сидя, посольскую речь,
Глаза опустив, опершися на меч.
  И молвит легат: «Далеко ты,
О княже, прославлен за доблесть свою!
    Ты в русском краю
Как солнце на всех изливаешь щедроты,
    Врагам ты в бою
  Являешься божиим громом;
Могучей рукой ты Царьград поддержал,
В земле половецкой не раз испивал
  От синего Дона шеломом.
Ты храбр, аки тур, и сердит, аки рысь, —
  Но ждет тебя большая слава,
Лишь римскому папе душой покорись,
  Святое признай его право:
Он может по воле решить и вязать,
На дом он на твой призовет благодать,
  На недругов — божье проклятье.
Прими ж от него королевскую власть,
    К стопам его пасть
Спеши — и тебе он отверзет объятья
И, сыном коль будешь его нареком,
Тебя опояшет духовным мечом!»
Замолк. И, лукавую выслушав речь,
    Роман на свой меч
  Взглянул — и его вполовину
Он выдвинул вон из нарядных ножон:
  «Скажи своему господину:
Когда так духовным мечом он силен,
  То он и хвалить его волен,
Но пусть он владеет по-прежнему им,
А я вот и этим, железным своим,
    Доволен.
А впрочем, за ласку к Червонной Руси
  Поклон ему наш отнеси!»

К делу церкви сердцем рьяный,
Папа шлет в Роскильду слово
И поход на бодричаны
Проповедует крестовый:

«Встаньте! Вас теснят не в меру
Те язычники лихие,
Подымайте стяг за веру, —
Отпускаю вам грехи я.

Генрик Лев на бой великий
Уж поднялся, мною званый,
Он идет от Брунзовика
Грянуть с тылу в бодричаны.

Все, кто в этом деле сгинет,
Кто падет под знаком крестным,
Прежде чем их кровь остынет, —
Будут в царствии небесном».

И лишь зов проникнул в дони,
Первый встал епископ Эрик;
С ним монахи, вздевши брони,
Собираются на берег.

Дале Свен пришел, сын Нилса,
В шишаке своем крылатом;
С ним же вместе ополчился
Викинг Кнут, сверкая златом;

Оба царственного рода,
За престол тягались оба,
Но для славного похода
Прервана меж ними злоба.

И, как птиц приморских стая,
Много панцирного люду,
И грохоча и блистая,
К ним примкнулось отовсюду.

Все струги, построясь рядом,
Покидают вместе берег,
И, окинув силу взглядом,
Говорит епископ Эрик:

«С нами бог! Склонил к нам папа
Преподобного Егорья, —
Разгромим теперь с нахрапа
Все славянское поморье!»

Свен же молвит: «В бранном споре
Не боюся никого я,
Лишь бы только в синем море
Нам не встретить Боривоя».

Но, смеясь, с кормы высокой
Молвит Кнут: «Нам нет препоны:
Боривой теперь далеко
Бьется с немцем у Арконы!»

И в веселии все трое,
С ними грозная дружина,
Все плывут в могучем строе
К башням города Волына.

Вдруг, поднявшись над кормою,
Говорит им Свен, сын Нилса:
«Мне сдалось: над той скалою
Словно лес зашевелился».

Кнут, вглядевшись, отвечает:
«Нет, не лес то шевелится, —
Щегол множество кивает,
О косицу бьет косица».

Встал епископ торопливо,
С удивлением во взоре:
«Что мне чудится за диво:
Кони ржут на синем море!»