Алексей Толстой - Том 1. Стихотворения

И мельницы говор унылый,
И ветхое в поле гумно…
Все это когда-то уж было,
Но мною забыто давно.

Так точно ступала лошадка,
Такие ж тащила мешки,
Такие ж у мельницы шаткой
Сидели в траве мужики,

И так же шел жид бородатый,
И так же шумела вода…
Все это уж было когда-то,
Но только не помню когда!

Милый друг, тебе не спится,
  Душен комнат жар,
Неотвязчивый кружится
  Над тобой комар.

Подойди сюда, к окошку,
  Все кругом молчит,
За оградою дорожку
  Месяц серебрит.

Не скрыпят в сенях ступени,
  И в саду темно,
Чуть заметно в полутени
  Дальнее гумно.

Встань, приют тебя со мною
  Там спокойный ждет;
Сторож там, звеня доскою,
  Мимо не пройдет.

Стоит опустелый над сонным прудом,
  Где ивы поникли главой,
На славу Растреллием строенный дом,
  И герб на щите вековой.
Окрестность молчит среди мертвого сна,
На окнах разбитых играет луна.

Сокрытый кустами, в забытом саду
  Тот дом одиноко стоит;
Печально глядится в зацветшем пруду
  С короною дедовский щит…
Никто поклониться ему не придет, —
Забыли потомки свой доблестный род!

В блестящей столице иные из них
  С ничтожной смешались толпой;
Поветрие моды умчало других
  Из родины в мир им чужой.
Там русский от русского края отвык,
Забыл свою веру, забыл свой язык!

Крестьян его бедных наемник гнетет,
  Он властвует ими один;
Его не пугают роптанья сирот…
  Услышит ли их господин?
А если услышит — рукою махнет…
Забыли потомки свой доблестный род!

Лишь старый служитель, тоской удручен,
  Младого владетеля ждет,
И ловит вдали колокольчика звон,
  И ночью с одра привстает…
Напрасно! все тихо средь мертвого сна,
Сквозь окна разбитые смотрит луна,

Сквозь окна разбитые мирно глядит
  На древние стены палат;
Там в рамах узорчатых чинно висит
  Напудренных прадедов ряд.
Их пыль покрывает, и червь их грызет…
Забыли потомки свой доблестный род!

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина,
Свечи давно погасил, но не могу я заснуть.
Бледные тени дрожат на стене, на ковре, на картинах,
Книги лежат на полу, письма я вижу кругом.
Книги и письма! Давно ль вас касалася ручка младая?
Серые очи давно ль вас пробегали, шутя?

Медленно катится ночь надо мной тяжелою тканью,
Грустно сидеть одному. Пусто в покое моем!
Думаю я про себя, на цветок взирая увядший:
«Утро настанет, и грусть с темною ночью пройдет!»
Ночь прокатилась, и весело солнце на окнах играет,
Утро настало, но грусть с тенью ночной не прошла!

Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;

И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!

С ружьем за плечами, один, при луне,
Я по полю еду на добром коне.
Я бросил поводья, я мыслю о ней,
Ступай же, мой конь, по траве веселей!
Я мыслю так тихо, так сладко, но вот
Неведомый спутник ко мне пристает,
Одет он, как я, на таком же коне,
Ружье за плечами блестит при луне.
«Ты, спутник, скажи мне, скажи мне, кто ты?
Твои мне как будто знакомы черты.
Скажи, что тебя в этот час привело?
Чему ты смеешься так горько и зло?»
«Смеюсь я, товарищ, мечтаньям твоим,
  Смеюсь, что ты будущность губишь;
Ты мыслишь, что вправду ты ею любим?
  Что вправду ты сам ее любишь?
Смешно мне, смешно, что, так пылко любя,
Ее ты не любишь, а любишь себя.
Опомнись, порывы твои уж не те!
  Она для тебя уж не тайна,
Случайно сошлись вы в мирской суете,
  Вы с ней разойдетесь случайно.
Смеюся я горько, смеюся я зло
Тому, что вздыхаешь ты так тяжело».
Все тихо, объято молчаньем и сном,
Исчез мой товарищ в тумане ночном,
В тяжелом раздумье, один, при луне,
Я по полю еду на добром коне…