Павел Васильев - Сочинения. Письма

Сестра. «Новый мир», 1930, № 6; альм. «Земля и фабрика», 1930, № 10, под заглавием «Рассвет на Поречье», без строк 25,26, 37–40, 47–52, 59,60.

Рассказ о деде. «Новый мир», 1932, № 10. В сборнике «Путь на Семиге» под заглавием «Сказ о деде». Журнальный оттиск с авторской пометой: «Написано в 1929 г. о родном деде К. И. Васильеве» (ГЛМ).

Охота с беркутами. Сб. «Песни киргиз-казаков» (M.-Л., 1932). Оригинальное стихотворение, которое вместе с несколькими другими было включено в сборник переводов и переложений с казахского. Это же стихотворение вошло в цикл «Стихотворения Мухана Башметова», на самом деле созданный самим Васильевым от имени мифического казахского стихотворца. Малахай — меховая шапка с наушниками. Каркаралы — город Каркаралинск в Казахстане.

Конь(«Замело станицу снегом — белым-бело…»). Газ. «Молодой сибиряк», Омск, 1962, 18 июля.

Сердце. «Простор», Алма-Ата, 1967, № 10. Вот почему я в мире этом без памяти люблю людей — реминисценция из Сергея Есенина; ср.: «Вот почему так тянусь я к людям, вот почему так люблю людей» («Синий туман, снеговое раздолье…», 1925).

Лето. « Земля советская », 1932, № 11; без строк 116–119. Относится к неосуществленному полностью замыслу поэмы «Времена года» из двенадцати глав с названиями по месяцам. Первоначальное название- «Июнь» с посвящением С. А. Клычкову (1889–1937), на квартире и даче которого Васильев часто бывал в это время. Поверивший в слова простые … — Клычков на протяжении всей своей творческой жизни отстаивал ценность простого, точного, прозрачного слова и был непримиримым противником избыточной образности, захлестнувшей в 1920-е годы прозу и поэзию. Ярмарка под Куяндой . — Это широко известное мероприятие проходило в первую четверть XX века вблизи села Куянды, находящегося на Каркаралинско-Павлодарском почтовом тракте Семипалатинской обл. (Казахстан). Послушай, синеглазый, — тихо… Ты прошепчи, пропой во мглу про то монашье злое лихо, что пригорюнилось в углу… — намек на стихотворение Сергея Клычкова «Лихо» (1926): «Как странник, ходит Лихо человечье… Войдет оно и прикурнёт за печью… И сядет Лихо в образе монашка / За хлеб и соль хозяйскую сам-друг!..» И яблони, когда цветут, не думают о листьях ржавых… — опосредованная реминисценция строк Есенина: «И мне, чем сгнивать на ветках, уж лучше сгореть на ветру…» («Заря окликает другую…», 1925). Приветливый я знаю дом — дача Сергея Клычкова в Лесном городке (ныне ст. Катуар). Кошма — войлок из верблюжьей, коровьей или козьей шерсти. В цветах угадывали мы утраченную нами юность… — отзвук стихотворений Есенина «Цветы» (1924; «Цветы мне говорят прощай…») и «Не жалею, не зову, не плачу…» (1921; «О моя утраченная свежесть…»).

Песня о гибели казачьего войска. Отдельные главы: 12-я — «Пролетарский авангард», 1931, № 6, под заглавием «Гармонь»; 17-я — «Земля советская», 1932, № 12, под заглавием «Запев концевой (отрывок из поэмы „Песня о гибели казацкого войска“)» со сноской: «Вся поэма печатается в альманахе „Год шестнадцатый“» (в альманахе поэма опубликована не была); 14-я и 15-я — «Крокодил», 1933, № 34, под заглавием «Сказ о том, как черт в колхоз попал». Отдельные отрывки включались в невышедшие сборники «Ясак» и «Песни». Полный текст поэмы был включен в состав коллективного сборника «Сибиряки», где были представлены подборки стихотворений Павла Васильева, Евгения Забелина, Леонида Мартынова и Михаила Скуратова. Этот сборник также не увидел света. Полностью поэма была опубликована в «Новом мире» (1932, № 11), но текст ее был вырезан почти из всего тиража журнала лично его главным редактором и свояком поэта И. М. Гронским. В поздних мемуарах он так объяснил свой поступок: «Появление в журнале поэмы Васильева одновременно с рассылкой протоколов его допросов могло привести к всевозможным кривотолкам. Учитывая это, а также то, что противники Оргкомитета ССП из лагеря „воинствующих“ рапповцев могли представить публикацию поэмы (в сущности, безобидное дело), как некое демонстративное выступление редакции „Нового мира“ против советских следственных органов, я, посоветовавшись с В. В. Куйбышевым и А. И. Стецким, решил изъять „Песню о гибели казачьего войска“ из номера». Первоначально поэма носила название «Прииртышье». «Стихи Васильева, чрезвычайно экспрессивные, остросюжетные и мелодичные, в мастерском чтении автора оставили у слушателей прекрасное впечатление. Совершенно исключительный успех имела поэма „Прииртышье“ о прииртышском казачестве, написанная в форме казачьих запевок» (газ. «Рабочий путь», Омск, 1928, 20 мая). В то же время публиковались и такие отзывы: «Краткая справка: Васильев — сын богатого казака из прииртышских станиц. Поэтому он так враждебно настроен к советской власти. Из его стихотворений смотрит лицо классового врага» («Настоящее», Новосибирск, 1929, № 10). Чтение поэмы Васильевым уже в Москве и хождение ее по рукам в списках создали произведению репутацию «вещи, пронизанной сочувствием к белогвардейщине» (Коваленков А. Письмо старому другу. «Знамя», 1957, № 7).