«То, что «Пенд-наме» гласит…» — «Пенд-наме» — «Книга совета» писателя Мохаммеда Ферид-эддин Аттара (1129–1230).
«Жизнь — это та ж игра в гусек!..» — Игра в гусек — старинная игра: бросают кости и передвигают фишки на выпавшее число клеток; через каждые восемь клеток имеется изображение гуся: если гусь смотрит вперед, игрок подвигает фишку на двойное число очков; если смотрит назад — он сделает то же самое в обратном направлении. Всего на карте шестьдесят три клетки, попавший на пятьдесят восьмую клетку («смерть») начинает продвижение фишки сначала.
Шаху Седшану… — Этот шах был ученым, и его воспел Гафиз. Под шахом Седшаном Гете имеет в виду веймарского князя Карла-Августа, который в период написания стихотворения, в начале 1815 г., находился на Венском конгрессе.
Джелал-эддин Руми говорит. — Джеллал-эддин Руми (1207–1273) — крупнейший персидский поэт, главное сочинение которого оказалось в рукописном экземпляре в Веймарской библиотеке, где Гете с ним познакомился.
КНИГА НЕДОВОЛЬСТВА
В авторских пояснениях говорится о том, что в восточной поэзии встречаются не только похвалы покровителям поэтов, но и резкие суждения о тех, кто не ценит их дарования. «Книга недовольства» отражает сложные отношения Гете с публикой его времени, а также с другими представителями литературного мира. «Я, впрочем, держал себя чрезвычайно умеренно, — говорил Гете Эккерману (4 января 1824 г.), — если бы я захотел высказать все, что меня мучило и беспокоило, то эти несколько страниц могли бы разрастись до целого тома». Мотивы этого цикла получили выражение также в «Кротких ксениях».
«Где ты набрал все это?..»— Ответ поэта тем, кто недоумевал по поводу выбора им восточной темы.
«Где рифмач, не возомнивший…»— Стихотворение осуждает эгоцентризм и себялюбие, проникшие во все слои общества: после победы над Наполеоном Европа могла бы объединиться, но вместо этого царят раздоры. Кардамон (в подлиннике — кориандр) — растение, дающее благовонное масло.
«Разве именем хранимо…»— Критикан ли, злопыхатель… — В этой строфе Гете имеет в виду ряд современных ему литературных журналов, вредному влиянию которых на публику поэт предпочитал даже издания чисто развлекательного характера, печатающие бесконечные романы с продолжением.
«Если брать значенье слова…»— В Персии «Меджнуном» называют безумца, одержимого. В эпоху античности и Возрождения поэта часто изображали одержимым. Гете с гордостью причисляет себя к одержимым такого рода, не понимаемым косной и невежественной толпой.
«Мнишь ты, в ухо изо рта…»— Направлено против тех, кто придерживается понятий лишь потому, что они традиционны. Гете утверждает здесь необходимость самостоятельного и критического подхода к укоренившимся верованиям.
«Когда-то, цитируя слово Корана…»— В дополнение к предшествующему стихотворению Гете указывает, что новые критики Корана (то есть Библии) вносят еще большую сумятицу в умы. Концовка стихотворения отнюдь не означает призыва вернуться к старой вере. Гете считал все эти богословские споры бесплодными.
КНИГА ТИМУРА
По замыслу Гете, книга должна была отразить современные мировые события. План остался неосуществленным, ибо Гете не мог в полной мере высказать своего отношения к политической реакции, наступившей после разгрома Наполеона.
Мороз и Тимур. — Образ Наполеона слился у Гете с фигурой восточного завоевателя Тимура (Тамерлана, 1336–1405). В арабской летописи есть стихотворение, давшее возможность провести параллель между одним из походов Тимура и зимней кампанией Наполеона в России.
Тимур и Наполеон для Гете воплощения демонического начала, огромной жажды могущества; они подобны мировым стихиям, и поэтому в их судьбах играют роль космические, стихийные силы; имеется в виду именно это, а не случайные климатические условия во время их войн.
КНИГА ЗУЛЕЙКИ
Часть цикла, непосредственно посвященная любви Гете к Марианне фон Виллемер. Стихотворения, написанные от лица Зулейки, действительно принадлежат Марианне, которая была поэтессой; Гете отшлифовал ее стихи. Хатем — сам Гете.
«Что Зулейка в Юсуфа влюбилась…»— Намек на разницу возраста между Гете и Марианной фон Виллемер.
«Если ты Зулейкой зовешься…»— Поэт не может назвать себя Юсуфом, считавшимся на Востоке образцом юношеской красоты. Поэтому он избирает для себя имя Хатем-Таи; Это — несколько неточное воспроизведение имени арабского поэта Хатем Зограи, славившегося щедростью (качество, особенно любезное Гете).
Читать дальше